– Не только поляки с ужасом смотрели на Россию и русских. Маркиз Астольф де Кюстин в своей книге «Россия в 1839 году», которая разошлась по Европе в сотнях тысяч экземпляров и переводилась на много языков, писал о деспотизме, всепроникающем страхе, маразме, атрофии творческих подходов и с сочувствием высказывался о судьбе поляков. Он настолько симпатизировал нам, что не захотел возвращаться во Францию через Царство Польское, дабы не столкнуться с нашими недостатками, которые все-таки должны были у нас, по его мнению, иметься.
– Да, но Кюстин был исключением. Адам Мицкевич писал о настолько уступчивом и раболепном отношении французского правительства к России, что, по его мнению, дело может дойти до того, что казаки вновь расположатся биваком на Елисейских Полях. Уже в XVIII в. подкупленные энциклопедисты прославляли правление Екатерины II. Когда Вольтера упрекали, что он так лестно пишет о деспотизме царей, тот ответил: «Да, но я такой мерзляк, а она прислала мне великолепную шубу». Философы XVIII в. были настолько очарованы Россией, потому что царица вводила их в заблуждение, представляясь человеком эпохи Просвещения. А они поверили, что имеет место идеальный случай, когда могучая властительница в варварской стране способна проводить их идеи в жизнь. Нужно также отметить, что французы мало интересовались польскими проблемами. Когда на исходе XIX в. происходило торжественное перезахоронение Мицкевича на Вавеле [в Кракове, тогда принадлежавшем Австро-Венгрии], газета «Фигаро» написала, что царь смягчил свою политику по отношению к Польше, разрешив похоронить останки великого антирусского писателя на Вавеле… под Варшавой. А когда после окончания I Мировой войны в Польшу ехал первый французский посол, он был убежден, что у нас большинство населения говорит по-русски.
- А была ли неприязнь русских к Польше составным элементом их недоброжелательного отношения к Западу в целом? Вдобавок православные еще и видели в католиках виновников раскола вселенского христианства
– Это связано с моей любимой теорией заговоров, в которую я не верю, но которую изучаю. Итак, нам приятно считать себя такими могучими, что против нас затевается заговор. По мнению православной пропаганды, главная цель Рима всегда состояла в уничтожении православия. Тем временем в Речи Посполитой XVII века печаталось кириллицей больше книг, чем в России. А когда на границе эти книги изымали, то их сжигали. При этом утверждалось, что хотя они и распространяют православную веру, но в действительности заражены «латынской ересью». Второй фактор неприязни состоял в том, что русские отлично знали: мы им портим репутацию на Западе. А третья причина: люди вообще не любят тех, кого обидели и кому причинили вред, а обиженные к тому же еще и предъявляют какие-то претензии.