Мужчина знал, что губительная боль от удара кнута по нежному любовному уголку леди Эшли лишит её её замечательной храбрости и вынудит кричать в агонии, нарушив упрямую тишину, что она выдерживала до сей поры. Однако, пусть даже он не испытывал злобы к дочери графа Брокхёрста, об умении Рабина Джеймса опосредованно говорили её реакции, и он решил заставить её кричать, прежде чем она достигнет угла площади. С этой мыслью он оценил расстояние и ударил.
Гибкий кожаный ремешок взвился и обернулся вокруг спины приговорённой чуть ниже плеч. Конец кнута скользнул, чтобы укусить вздымающуюся округлость правой груди. Стройное тело обнажённой красавицы напряглось на миг, затем её голова запрокинулась и захлёбывающийся крик боли вырвался из дрожащих губ, а на молочно-белой плоти её трясущейся нежной дыньки проступил багровый шрам.
Мастер Джеймс тут же, без передышки, послал двенадцатый удар, просвистевший в колыхавшиеся холмики ягодиц юной девушки и заметно приподнявший эти полные булочки силой удара. Мышцы зада леди Эшли сократились под свирепым укусом кнута, и когда ищущий ремешок зарылся в податливую плоть выдававшейся правой ягодицы, сдавленный крик вырвался из распахнутого рта девушки.
Шепоток комментариев зрителей стал громче, когда они наконец заметили слабость, проявленную надменной знатной леди под плетью. В их сердцах было мало жалости. Они смаковали мучения леди Эшли. Они жаждали увидеть, как её восхитительное голое тело корчится и извивается под яростными ударами плети, и услышать её отчаянные крики о пощаде.
Зеваки ожидали, что теперь экзекутор обрушит град ударов на привязанную фигуру жертвы, однако были разочарованы. Поскольку Рабин Джеймс, довольный эффектом своей предыдущей череды ударов, пробивших решимость надменной страдалицы выдержать пытку со сжатыми губами, позволил леди Эшли передохнуть мгновение перед возобновлением изменчивого ритма экзекуции.
Пот блестел на стройном обнажённом теле красавицы, она плелась угрюмо за телегой, и тело её конвульсивно содрогалось каждый раз, когда свистящий кожаный ремешок атаковал её сжимающуюся плоть. Палач мастерски менял цель ударов, применяя кнут как было приказано, «от шеи до пят». К тому времени, когда неторопливо двигавшаяся процессия достигла северо-восточного угла городской площади, леди Эшли Гамильтон подверглась в общей сложности шестнадцати ударам, и перекрещивавшийся узор красных полос, оставленный плетью, ярко выделялся на её молочно-белой коже.
Подошёл тот страшный момент, когда дочь графа Брокхёрста должна будет унизить себя, как общедоступная шлюха, предоставив свои самые интимные части оскверняющим взглядам толпы и яростно свистящей плети тюремщика. Она повернула изборождённое ручейками слёз лицо назад, через плечо, и взволнованно взглянула на своего невозмутимого наказующего.