-
Ха, надо же так
влипнуть, - покачал
головой Филатов,
который, как
человек с идеальной
нервной системой,
без помощи
медикаментов
пришел в себя.
- Нет худа без
добра. Мы побывали
в центре аномалии.
Выбрались
оттуда живыми.
Познакомились
с зомби. И выжили.
Первая разведка
проведена.
- И выводы?
-
Выводов нет.
Но есть наблюдения...
Почему у нас
не было информации
о «размороженных»
зомби?
- Не
знаю.
-
То ли местные
власти скрывают
по каким-то
причинам этот
факт. То ли это
новое явление.
- И что?
-
Ничего... Связь
четкая. Зомби
рождаются из
«замерзших».
Люди будто
посыпаются.
Но уже не теми,
кем были. И, заметил,
«замерзшие»,
просыпаясь,
напрочь утрачивают
неуязвимость.
Против настоящих
«замерзших»
наши пистолеты
не помогли бы.
-
То есть «размороженные»
частично возвращаются
в этот мир, - устало
произнес Сомов.
Мысли, утяжеленные
успокаивающим,
ворочались
неторопливо.
-
Верно мыслишь,
Эскулап.
-
Чертовщина.
Какая-то чертовщина...
Знаешь, Сергей,
мне вообще
кажется, с этой
планетой что-то
не в порядке.
- Ну ты
удивил.
-
Нет. Не в порядке
изначально.
На этом мире
какая-то печать.
Мысли и чувства
тут скачут, как
пришпоренные,
- Сомов зевнул,
глаза слипались.
Он напрягся,
пытаясь вернуть
себе ясность
мысли.
- Ты
чего? Какая
печать?
-
Пока не понял.
Здесь есть
какая-то аномалия.
Что-то гораздо
серьезнее, чем
«замороженные»…
Чувствую…
Узнаем, разведчик.
Все узнаем, -
Сомов сонно
погладил кобуру
с пистолетом
«Гроза», из
которого так
и не выстрелил.
За
него пострелял
всласть Филатов.
Пистолет работал,
как часы, и он
иллюстрировал
мысль, что менее
сложные системы
деструктивная
сила, поразившая
планету, затрагивает
в меньшей степени.
Поэтому и снабдили
их не бластерами
и разрядниками,
а давно устаревшим
огнестрельным
оружием. Взрывчатое
вещество в
патронах обладало
гигантской
силой, а пули
были не больше
острия иголки,
расширяющиеся
при попадании
в цель. Поэтому
сами патроны
были микроскопическими,
и в магазин
пистолета их
влезало полторы
сотни - больше
чем в диск старинного
пулемета. Но
все равно это
было классическое
огнестрельное
оружие.
Госпитальер
прикрыл глаза.
Машина резко
подпрыгивала
на неровностях
дороги, но все
равно этот бег,
журчание двигателя
и шелест шин
по асфальту
вгоняли в сон.
Филатов теперь
вел машину
молча.
Солнце
катилось за
горизонт, щедро
разбрасывая
алые лучи на
окружающий
мир и, как талантливый
художник, придавая
ему налет
фантастичности.
Сомов задремал.
Сон был тяжелый,
без сновидений.
Проснулся
он от того, что
машина резко
тормозила.
Госпитальер
дернулся и
выпрямился
на сидении. И
услышал напряженный
голос своего
друга: