Женщина ойкнула, посмотрела на человека большими глазами и вдруг рассмеялась. И он, сам не зная почему, с облегчением засмеялся в ответ.
Раньше человек знал одну женщину. Громадная, почти с него ростом, она стояла на той стороне проспекта со снопом пшеницы. Рядом, подпирая ее плечами, высились мужчины-близнецы: один в каске - строитель, а другой без каски, но в очках - значит, интеллигент. Женщина не вызывала у человека никаких посторонних чувств, кроме уважения.
А от этой, маленькой, с ямочкой на щеке и таким детским, симпатичным смехом, у него потеплело внутри и вдруг захотелось странного: прикоснуться к ней, погладить по голове, приласкать. Он испугался, встал, чтобы уйти, но земля поплыла под ногами.
Женщина перестала смеяться.
- Погоди-ка,- сказала она,- ты что - голодный?
Мужчина молчал.
- Ты сегодня ел?
Мужчина отрицательно покачал головой.
- Господи, бывают же стервы! - с чувством произнесла женщина и, подумав не больше секунды, прибавила: - Идем, покормлю тебя! Ой, да не бойся ты... Я тут близко.
Человек с удивлением обнаружил, что ослушаться ее не может.
Жила женщина действительно недалеко.
- Входи, входи.
Через минуту он сидел на низеньком табурете и опасливо косился на узкоглазую, почти совсем раздетую девушку у синего моря, сиявшую на календаре. Потом перевел удивленный взгляд на облупленный подоконник, на баночку с луковицей, на стены в потеках, на связку газет в углу и - с замиранием сердца - на маленькую женщину, возившуюся у плиты.
- Чего молчишь? - на секунду обернувшись, спросила она.
- Думаю,- честно ответил он.
- Ну-ну,- улыбнулась женщина, и симпатичная ямочка снова прыгнула на ее щеку.- Сейчас будет готово.
Ему очень понравилась эта улыбка, и вообще уходить из кухоньки почему-то никуда не хотелось, хотя роста благосостояния народа здесь не наблюдалось. Женщина осторожно поставила на стол тарелку и села напротив.
- Ешь.
У нее был добрый голос и .глаза добрые - и, поглядев в них сейчас, человек вдруг понял, что с этой женщиной он хочет пойти в районный отдел загса и там связать себя узами брака. А поняв это, ужасно заволновался.
- Ты что?
- Нет, ничего,- сказал он и покраснел, потому что ложь унижает человека.
- Ты ешь, ешь...
Он послушно взял ложку.
- Дай-ка пиджак! - Женщина ловко вдела нитку в игольное ушко. - Как тебя звать-то? - участливо спросила она через минуту.
Человек медленно опустил ложку в щи и задумался.
- Слава...- проговорил он наконец.
- Слава,- повторила женщина, примеряя к нему это имя.- А меня Таня.
Она тремя взмахами пришила пуговицу и, нагнувшись, откусила нитку. Человек украдкой смотрел на нее, и ему было хорошо.