...O мучительной и фактически бесперспективной борьбе человека за сохранение... «права первородства» против тупой, слепой, напористой силы, не знающей ни чести, ни благородства, ни милосердия, умеющей только одно – достигать поставленных целей – любыми средствами, но зато всегда и без каких-либо осечек.
Борис Стругацкий, «Комментарии к пройденному»
«Дело ЮКОСа», точнее – уголовное преследование Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, меня интересовало давно, почти с самого его начала. С 2004 года я жадно поглощала все новости по этой теме, ходила на судебные заседания в Мещанский районный суд Москвы, участвовала в пикетах в поддержку обвиняемых. Постепенно, под влиянием увиденного и услышанного, у меня сформировалось свое представление об этом судебном процессе, которое отражено в моих публикациях того периода, хотя работала я тогда в той сфере журналистики, которая далека от судебных и политических перипетий.
С Алексеем Пичугиным все обстояло сложнее. Разбирательство по его первому делу, начавшееся в Мосгорсуде летом 2004 года, проходило за закрытыми дверями. Делать выводы об убедительности доказательной базы Генпрокуратуры и характере суда можно было только на основе комментариев, которые давали для СМИ участники процесса, но это казалось мне ненадежным. Между тем, вопрос о виновности подсудимого не выходил у меня из головы – уж очень серьезные преступления вменили Алексею Пичугину.
По этой причине я пришла на первое же судебное заседание в рамках его второго уголовного дела, слушания по которому были открытыми, 3 апреля 2006 года.
«Схожу на три-четыре заседания, составлю собственное мнение о том, виновен Пичугин или нет, и успокоюсь», – думала я.
У дверей зала 507 на пятом этаже Мосгорсуда никакого ажиотажа не было. Кроме представителей процессуальных сторон – небольшая группа журналистов и еще несколько человек. Обстановка разительно отличалась от наблюдавшейся на процессе в отношении Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. В Мещанском суде по утрам к дверям маленького зальчика почти всегда выстраивалась длинная очередь из желавших посетить заседание, и путь им преграждал человек, представлявшийся Иваном Ивановичем и бывший, по слухам, сотрудником ФСБ.
Здесь же просторный зал суда буквально ошеломил меня своей пустотой. Возникло неприятное ощущение, будто я нахожусь на подиуме и все на меня смотрят. Я выскочила наружу, но рассердившись на саму себя за это малодушие, вернулась.
Алексей Пичугин, бледный, худой, физически измученный человек, держался спокойно и с достоинством. Поразило его внешнее сходство с одной из посетительниц, сидевших в зале. Глаза, волосы, черты лица... Я не представляла, что люди могут быть настолько похожи.
