И Надя со всех ног кинулась чистить забор. О заявлении она уже и не думала.
Куропаткин в колдовство не верил, а потому был заинтригован этим случаем. Он понял, что ребята провернули какую-то мстительную шкоду, но непонятно было против кого, потому что жалоб на них не было. Как всегда. Сыщику захотелось узнать суть дела, и он стал копать.
Тем временем Ермилов, проинструктированный следователем, отправился к Наде договариваться по-хорошему. Надя оказалась опытной шантажисткой. Вначале она заартачилась, а потом выдвинула условие, от которого Ермилов зашатался, и ушёл домой. Она потребовала, чтобы он развёлся с женой, и женился на ней, на Наде. Когда он рассказал об этом супруге, то она, обычно кроткая и неконфликтная женщина, пришла в ярость, и сказала, что лучше будет носить передачи, чем терпеть такой позор. Затем она сама пошла к Наде. Неизвестно, что она ей сказала, но Надя снизила требования, и запросила за свободу конюха мотоцикл, и больше не уступала. Ермилову до слёз было жаль свой «ИЖ – 49», но пришлось с ним расстаться. С этого-то мотоцикла и зародилась у Нади страсть к технике. Как только мотоцикл оказался у неё во дворе, Надя сходила, и забрала заявление. Сказала, что Ермилов действительно купил у неё кукурузу, а из-за больных мозгов она об этом забыла, а теперь вспомнила. Все понимали, что она врёт, что Ермилов чем-то откупился, но были рады вздыхаться от этой язвы.
А для конюха испытания на этом не закончились. Его дело перевели в разряд мелкого хулиганства, и вкатили пять суток административного ареста, чтобы неповадно было посещать вечерами Надин двор. Впрочем, на фоне стандартных десяти или пятнадцати суток это выглядело, чуть ли не актом милосердия.
Куропаткин решил подойти к делу со стороны конюха. Другие суточники были на работе, и Ермилов сидел в камере один. Куропаткин зашёл к нему и стал выспрашивать о Коновалове. Оказалось, что Ермилов хорошо знает Родиона, а недавно выгнал его с конюшни. Нарисовался конфликт, и Куропаткин спросил,
– За что?
– Коней дурным привычкам учит дрессировщик лысый.
– А ты его не побил?
– Нет. Под горячую руку не попался, тогда бы точно дал.
Вдруг Ермилов разволновался, хлопнул себя по лбу, и облегчённо воскликнул,
– Так вот оно в чём дело! А я день и ночь гадаю, как это меня во двор к Чеканутой занесло? Это ж ведьма проклятая на меня морок навела! Больше некому.
– Какая ведьма?
– Да бабка ж этого Коновалова. Про пацана заговорили, вот я и вспомнил. Она перед этим на конюшню приходила. И говорили мне про неё, а я не верил. А оно видишь как!