«Рупен, сынок, где же ты, родной?..» А его верный Малыш царапал лапами дверь. Пытаясь открыть, как учил его Тарон, Малыш становился на задние лапы и дергал за ручку дверь то лапой, то зубами, скуля от невозможности придти на помощь своему хозяину. Малыш не понимал, что дверь можно было открыть только с внутренней стороны. И от бессилия Малыш начал громко гавкать и царапать пол, как если бы можно было бы сделать подкоп под дверью. Его громкий бас раздавался по всей квартире, впервые за столько времени он начал лаять, широко расставив в стороны лапы. И в эту минуту Тарон обернулся на громкий бас своего питомца и оторопел, столкнувшись лицом к лицу с собственным отражением в зеркале. За все прошедшие месяцы он не видел себя, разве что в отражении, когда подходил к окну, но по его лицу было видно, что он смотрел сам на себя как на незнакомого ему человека. Посмотрев в отражение, что у него за спиной, он вдруг осознал, обращая внимание, что во всем пространстве комнаты было всё как прежде, то есть он был совсем один, огромное, во весь рост зеркало отражало интерьер комнаты, разбросанные вещи, резиновую игрушку Малыша… Но не было этих чужих, отвратительных людей. Видения Тарона исчезли вместе с их голосами, страшными, грязными руками. Резко повернувшись, Тарон быстро подошел к двери спальни. Но та самая дверь стала вдруг препятствием. Ещё месяцев шесть назад он заказал специальные замки для каждой двери в квартире, которые автоматически запирались, захлопываясь. Оглядевшись в поисках ключа, Тарон заметил, что снова не один в комнате, столкнувшись вновь со своими видениями. Торопясь, он обхватил зеркало, смотрясь только в него.
– Малыш, принеси ключи! – закричал он.
Зная, что он за дверью притих, Тарон пытался вспомнить, где же ключ, но когда Малыш жалобно заскулил, стал кричать:
– Не трогайте его!
И, подбежав к двери, всей силой ударил плечом об дверь, стараясь выбить её. Не жалея себя, так он разбегался и выбивал дверь до тех пор, пока не сломал её, и она соскочила с петель, с грохотом упав на пол, рядом с испуганным Малышом. Опасения Тарона, что его собственные видения мучают его питомца, со временем превратились в реальность. Он увидел, как они тянут его пса, растягивая в стороны, и, хохоча, лили на него сверху из ведра нескончаемым потоком густую кровь, и тот жалобно плакал, скуля. Тарон обвёл их хмурым взглядом и, обняв Малыша, что есть силы орал, изгоняя их:
– Не трогайте его! Уходите прочь!
А в ответ чужаки корчили ему гримасы и кривлялись телами. Силы начали оставлять Тарона, ноги подгибались от пережитого, но не кончившегося кошмара. Стиснув зубы, Тарон, взяв на руки Малыша, поднялся вместе с ним и вошёл в спальню, направляясь к зеркалу. И вновь видение словно испарились беззвучно в воздухе. В отражении были только они вдвоём, он и Малыш. Тарон усмехнулся, рассмеялся, и смех перешел в дикий хохот. Тарон хохотал, не в силах остановиться. Малыш испуганно смотрел на хозяина. Не понимая, что это с ним, так как не знал, что такое улыбка или смех Тарона. Что-то нечеловеческое было в этом гомерическом хохоте. А Тарон и не мог иначе, его душа, столько времени тонувшая в слезах, так выражала радость от того, что силой воли удалось спасти Малыша, и тот целый и невредимый снова рядом с ним. Он даже подпрыгнул и закружился на одном месте, и всё хохотал, не прекращая. И совсем по-детски воскликнул: