В толпе тёрлись зазывалы, негромко повторяя «change, сhange». Как только Скутельник жестом показал, что желает обменять деньги, его тотчас обступили с трёх сторон и повели за угол невзрачной постройки на территории рынка. Дальше Веня идти отказался, менялы не настаивали. Подошли ещё четверо. С ними длинный, видимо вожак, негромко и коротко отдал распоряжения, и все как по команде заняли места, блокируя неожиданный уход клиента. Манёвры шайки только раззадорили Веню. До открытого разбоя, он знал, не дойдёт, а вытащить у него деньги из карманов – пусть покажут мастерство.
«Длинный» сложил руки на груди и плечом коснулся плеча Скутельника. Тот, что стоял против Вени продолжал говорить. Лёгкий щелчок привлёк Венино внимание. Это «длинный» пальцами открыл его нагрудный карман, но заклёпка оказалась слишком тугой, и незаметного проникновения не получилось. Венедикт отодвинулся и прижал локти к боковым карманам, где у него лежали деньги Горчаковой. Подросток-лилипут наглым образом топтался рядом, выжидая, когда Венедикт отодвинет локоть. Но Скутельник продолжал внимательно пересчитывать одну за другой румынские ассигнации. Сложил их, сунул в правый карман и снова прижал локтём. Из-под левого локтя извлёк рубли и стал так же медленно отсчитывать в руку «менялы». Компания заметно нервничала. Веня слышал от «Буржуя», что по законам кидал честный обмен приравнивается к провалу. За это можно серьёзно поплатиться. Сделка закончилась. Неожиданно «длинный» выпалил:
«Полиция» и протянул советские деньги Венедикту. Шайка быстро растворилась, Венедикт сунул пачку румынских купюр «Длинному» от греха подальше и быстрым шагом двинулся к своим.
– Не получилось, – сказал он Горчаковой, возвращая «деревянные». – Полиция помешала.
– Ничего, позже обменяю, – бодро отозвалась директриса, пересчитала деньги и вопросительно посмотрела на Венедикта. «Что-то не так?» спросил взглядом Скутельник. Не хватало двух сотен. Облапошили, понял Веня, и отдал свои кровные рублики. Евсеев по кислой мине приятеля догадался.
– Кинули?
– Угу, – промычал Веня.
– Урок номер один – не пей на работе, а если пьёшь – не работай.
«Культурную программу» довершала «отвальная». Смешанный коллектив хористов, чиновников и профессиональных спекулянтов расположился за одним длинным столом в столовой интерната. За неимением других напитков пили разбавленный спирт. Венедикт попал под перекрёстный огонь женских глаз. Против него сидела жена чиновника из министерства культуры. Памятуя незабываемую ночь и несбывшиеся ожидания, она постреливала в сторону молодого мужчины из-под ресниц «мелкой дробью». С каждым тостом дробь укрупнялась, готовая вылиться в шрапнель. Заметив неприкрытые атаки соперницы, Елена Валерьевна насупилась и раздула ноздри. Упрямое нежелание Венедикта овладеть её «медузообразным» телом будоражило пылкую натуру и побуждало к действиям. В отместку дирижёр хора уселась на колени чиновнику. «Нежданная радость» с массивными рембрандтовскими телесами окрасила лицо немолодого мужчины в пунцовый цвет благолепия и отшибла последние остатки стыдливости. Незыблемый образ супруги растворился в дурманящих парах вожделения, и только чувствительный щипок за ляжку под столом освободил работника министерства от знойных грёз. Гневный взгляд чиновницы обещал все радости семейной жизни со слезами упрёка «я угробила свою молодость на это убожество» и битьём посуды об пол. Елену Валерьевну низвергли с коленей. Директор Горчакова вызвала даму на профилактическую беседу в соседнюю комнату. Через минуту за дверью послышался смех. А еще через две женщины вернулись пьянее прежнего.