– Прекрати паясничать, – сморщился «грозный Арни», – брал бы лучше пример со старшего брата. Как он кстати?
– Веня в деле.
– Ага, – Арнольд Казимирович выпрямился в кресле. – В таком случае можно попробовать.
Через неделю Венедикт по просьбе брата поездом выехал в Москву. Арнольду Казимировичу по знакомству выдали ссуду в банке, что в глазах младшего сына несколько приподняло авторитет родителя. В «империи», где откалывались целые республики и такие неведомые советскому обывателю звери, как «инфляция» и «девальвация» обретали смысловую оболочку и входили в обиход, получить деньги от банка мог далеко не каждый.
В течение двух дней концессионеры колесили на бежевой «Волге» по ближнему Подмосковью в поисках дешёвого ширпотреба. Рулила третья жена Арнольда Казимировича – Зоя Макаровна. Крашеная блондинка с накладными ресницами, она была по уши влюблена в супруга, готовая исполнить любую его прихоть. Как человек воспитанный Арнольд Казимирович не злоупотреблял её стремлением к самопожертвованию.
С тех пор как Веня познакомился с Зоей Макаровной, а прошло без малого десять лет, он недоумевал, зачем такой привлекательной и «породистой» умнице из профессорской семьи понадобился охламон, «дворняга», коим, по сути своей, являлся «Кадик». Так мужа любовно называла Зоя Макаровна. Чем «Кадик» брал женщин: «сюсюканьями» на ушко, нежными руками или другими частями организма – оставалось только догадываться. Неоспоримым фактом являлось умение Арнольда Казимировича влюблять в себя дамочек «бальзаковского» и пред пенсионного возраста.
Спасаясь от скуки в автомобиле на пути к очередному магазину, Борис задирал отца вопросами. Между ними происходили словесные перепалки.
– Папа, – умиротворённо начинал Борис. Обращение «папа» приводило «Грозного Арни» в боевую готовность номер один. Он выпрямлял спину в переднем пассажирском кресле, поджимал ноги и закуривал сигарету. Венедикт ухмылялся, предвкушая потеху, закрывал глаза и откидывал голову на подголовник. Зоя Макаровна вздыхала и с укоризной посматривала на младшего пасынка в зеркало заднего вида.
– Помнится мне, ты состоял в коммунистической партии? – спрашивал Борис.
– Я и сейчас там состою. И считаю, что те, кто предал светлые идеалы коммунизма и на потребу бесноватой толпе сжёг или разорвал свой партийный билет – мразь, с которой я срать под одним кустом не сяду.
– Значит, ты убеждён, что коммунизм – это счастливый финал всемирной трагикомедии под общим названием «история человечества»? – лениво продолжал Борис.
– Именно.
– И из коммунистической партии не выйдешь по идеологическим соображениям?