– Да, но…
Она не договорила, и ее лицо приняло напряженное выражение.
– Они идут, – прошептала она. – Тише… Неужели… неужели… они нашли его? – пролепетала она, с трудом поднимаясь и облокачиваясь о стол. Мадам продолжала плакать, не сознавая, что происходит вокруг.
Я услышал тяжелую походку капитана и с трудом удержался от громкого проклятия.
– Они не нашли его, – прошептал я, дотронувшись до руки мадемуазель. Все благополучно, мадемуазель! Прошу вас, успокойтесь. Садитесь и встретьте их, как будто ничего не случилось. И ваша сестра… Мадам, мадам! закричал я почти резко. – Успокойтесь! Вспомните, что вам нужно играть роль!
Мои увещевания подействовали до некоторой степени. Мадам заглушила свои рыдания. Мадемуазель глубоко вздохнула и села на свое место. Ее лицо было по-прежнему бледно, она вся дрожала, но самое худшее уже прошло.
И было время! Дверь распахнулась настежь, и капитан ввалился в комнату с громкими проклятиями.
– К чертям собачьим! – закричал он, побагровев от злости. – Какой дурак перенес эти вещи сюда? Мои сапоги! Мой…
Его рот так и остался раскрытым. Он был поражен новым видом комнаты, зрелищем общества за столом, всеми теми переменами, которые я произвел.
– Святой Боже! – пробормотал он. – Что это значит?
Седая голова лейтенанта, выглядывавшая из-за его плеча, дополняла картину.
– Вы опоздали, господин капитан, – сказал я веселым тоном. – Мадам обедает в одиннадцать часов. Но все равно, садитесь, для вас приготовлены места.
– Да что же это такое?! – пролепетал он вновь, с изумлением глядя на нас.
– Боюсь, что рагу уже остыло, – продолжал я, заглядывая в блюдо и притворяясь, что не замечаю изумления капитана. – Зато суп еще горяч. Но вы, кажется, не замечаете мадам?
Он уже раскрыл рот для нового ругательства, но вовремя опомнился.
– Кто… кто выбросил мои сапоги в коридор? – спросил он, хрипя от ярости.
Он не отвесил поклона дамам и вообще игнорировал их присутствие.
– Кто-нибудь из слуг, я полагаю, – небрежно ответил я. – А что, разве что-нибудь пропало?
Он молча посмотрел на меня. Затем перевел взгляд на плащ, повешенный снаружи. Он вышел в сад, увидел на траве свои кобуры и другие вещи. Затем вернулся назад.
– Что это за ослиные шутки? – закричал он, и на лицо его в эту минуту просто противно было смотреть. – Кто затеял все это? Отвечайте, сударь, или я…
– Тише, тише, здесь дамы, – сказал я. – Вы забываетесь, сударь.
– Забываюсь? – прошипел он, на этот раз уже не удерживаясь от ругательств. – Что вы мне тут говорите о дамах? Мадам? Скажите пожалуйста! Неужели выдумаете, дуралей, что мы являемся в дома мятежников для того, чтобы кланяться там, улыбаться и брать уроки танцев?