Я стоял в саду, потрясенный мыслью, которая только что родилась в моем мозгу, как вдруг услышал ее шаги и, обернувшись, увидел ее перед собою.
Ее лицо напоминало апрель, улыбка сияла сквозь слезы. Ее фигура отчетливо выделялась на фоне желтых подсолнечников, и в эту минуту я был особенно поражен ее красотой.
– А я вас ищу, мосье де Барт, – сказала она, слегка покраснев, быть может, потому, что мое лицо явственно отразило восхищение. – Я должна поблагодарить вас. Вы не дрались и все-таки победили. Моя служанка только что явилась ко мне и сообщила, что они уходят отсюда.
– Уходят? – повторил я. – Да, мадемуазель, они покидают ваш дом.
Сдержанный тон, которым я произнес эти слова, удивил ее.
– Какое волшебное средство употребили вы? – спросила она почти веселым тоном: удивительно было, какую перемену произвела в ней надежда. – Кроме того, мне интересно знать, каким образом вы избежали дуэли?
– После того, как подвергнулся оскорблению? – с горечью спросил я.
– Мосье, я не говорю этого, – с укоризной возразила она.
Ее лицо затуманилось. Я понимал, что это соображение, до сих пор, может быть, действительно не приходившее ей в голову, еще усилило ее недоумение.
Я сразу решился.
– Вы слышали когда-нибудь, мадемуазель, – внушительно спросил я, ощипывая засохшие листья с кустика, подле которого стоял, – о человеке по фамилии де Беро? Он, кажется, известен в Париже под прозванием «Черной Смерти».
– О дуэлянте? – переспросила она, с изумлением глядя на меня. – Да, я слышала о нем. Два года тому назад он убил в Нанси одного из наших молодых дворян. Ужасная история, – прибавила она, содрогаясь, – ужасный человек! Да хранит Бог наших друзей от встречи с ним!
– Аминь, – спокойно сказал я, но, несмотря на все усилия, не мог выдержать ее взгляда.
– Ну, так что же? – спросила она, встревоженная моим молчанием. Почему вы заговорили о нем?
– Потому что он теперь здесь, мадемуазель.
– Здесь! – воскликнула она. – В Кошфоре?
– Да, мадемуазель, – мой голос был тверд. – Это я!
– Вы! – воскликнула она голосом, который точно ножом полоснул мне по сердцу. – Вы, господин де Беро? Это невозможно!
Искоса взглянув на нее, я не мог прямо смотреть ей в лицо, но увидел, что кровь отхлынула от ее щек.
– Да, мадемуазель, – тихо ответил я. – Де Барт – фамилия моей матери. Явившись сюда, чужой для всех, я принял эту фамилию для того, чтобы меня никто не узнал, для того, чтобы ни одна женщина не боялась разговаривать со мною. Я… но для чего докучать вам всем этим? – прибавил я, возмущенный ее молчанием, ее отвернутым от меня лицом. – Вы спросили меня, мадемуазель, как мог я подвергнуться оскорблению и не смыть его кровью. Я дал вам ответ. Это привилегия Жиля де Беро.