Оставалось надеяться на лучшее. Закрыть секцию восточных единоборств поможет и Комитет образования, и полиция, где работает тетя Дениса, – так что это не будет выглядеть личной инициативой Людмилы Викторовны. Ну, а что касается мелькнувших на мгновенье надежд… Что ж, видимо, ей на роду написано оставаться старой девой. Никто не собирается ее расколдовывать, превращать из лягушки в Василису. Надо с этим жить. Каменное кольцо женского одиночества – ведь оно в то же время и защищает от многих опасностей, которым подвержены красивые, привлекательные, любимые.
Как ни странно, Людмиле теперь частенько докучал совершенно неподходящий на эту роль человек – школьный психолог Артур Федорович. Он наведывался в класс вечером, когда ребята уже разошлись, и мешал заниматься делом (вот сегодня его нет – она все тетради за неделю проверила), с неутомимым терпением расспрашивал о жизни. Его интересовало буквально все: где она была, что делала, о чем думала, с кем про что говорила. Конечно, Людмила не выкладывала своих сокровенных тайн, но и не отвечать совсем было бы невежливо. Она предпочитала держаться золотой середины: где была? Да здесь, конечно же, в школе. Каждый день, кроме выходных, она проводит здесь, ведь у нее полная недельная загрузка. Что делала? Конечно, вела уроки, как всегда. О чем думала? Да здесь разве дадут подумать, Артур Федорович, миленький! Только успевай следить за детьми, а до раздумий, как говорится, руки не доходят!
Иногда он делал ей комплименты: и такая-то она умная, и своеобразная, и уж так-то с ней приятно проводить время! Людмиле оставалось только недоумевать: неужели в моду вошли вдавленные лягушачьи лица да манера держаться синим чулком? Наверное, так и есть, ибо впервые в ее жизни появились один за другим два мужчины, проявляющие к ней внимание.
За дверью покашляли, и немолодой хорошо поставленный голос манерно спросил: «Разрешите войти?» Значит, опять принесло Артура Федоровича. Ничего не поделаешь, как гласит французская пословица: «Когда вспоминают о солнце, видят перед собою его лучи».
– Я вам помешал? – лицо старика изобразило озабоченность, хотя он не мог не догадываться, что мешает ей из разу в раз, с уже устоявшимся постоянством.
– Входите, Артур Федорович. Садитесь.
– Благодарю вас. Ну и денек, разрешите доложить. Все вокруг бегают как ненормальные, а между тем никакой причины для беготни как будто не видно… Ну а у вас что новенького?
– Никаких особенных новостей. Вот тетради проверяю.
– Ах эти тетради, куда от них только деться! – театрально закатил глаза психолог, сам никогда не занимавшийся этим каторжным учительским трудом. – Скажите, Людмила, а дома вы тоже их проверяете?