Надо было позаботиться о том, как всех разместить, накормить и напоить.
К вечеру 28 августа в составе каравана «Папанин» вышел из Таллина на Кронштадт.
Потянулись бесконечные тревожные часы. Александр Петрович не сходил с мостика. Он
чувствовал себя неважно. Нервное напряжение, которое он испытывал, было ему не по силам.
Голубчик еще больше пожелтел, все время что-то ворчал себе под нос, но при посторонних
старался держаться бодро и никому не жаловался на свои боли в печени, на страшную слабость
и частые головокружения.
Он был капитаном и прекрасно знал, что даже от выражения его лица зависит настроение людей
на судне. И он держался. Оставался тем же грозным Голубчиком, каким его привыкли видеть
всегда. Только в глазах чувствовалась старческая усталость.
Немцы давно готовились к этому дню. В финских портах и на близлежащих аэродромах
укрывались подводные лодки, торпедные катера, сотни самолетов. И вот этот день наступил.
Советские суда покидают Таллин. Идут неуклюжие транспорты, вокруг них серые корпуса
кораблей охранения. Крейсеры, эсминцы, морские охотники. Дымы, дымы… Куда ни взглянешь
— везде поднимаются черные столбики судовых дымов… А погода, как назло, тихая, ясная, с
голубым небом. Не верится, что в такую погоду может случиться что-нибудь плохое.
Но первые потери начались сразу же после восемнадцати часов, когда на мине подорвался и
затонул пароход «Элла», а через пятнадцать минут раздался взрыв на ледоколе «Криш
Вальдемарс». В это же время гитлеровские самолеты атаковали пароход «Вирония». Он потерял
управление, но к нему подскочил спасатель «Сатурн» и взял на буксир…
— Смотрите — катера! Торпедные катера! Держат курс на нас, а наш лидер ведет по ним огонь!
— кричит кто-то на палубе «Папанина».
Издалека на теплоход несутся маленькие черные точки. Но Голубчик уже заметил их и
спокойно, как на учении, командует:
— Лево на борт! Малый!
Катера не успевают выпустить свои торпеды. Огонь эсминца накрывает их. Прямое попадание!
Два катера пошли на дно, третий повернул обратно.
— Полный ход! На прежний курс! — командует капитан, и теплоход тяжело уваливает вправо.
Но это только начало. Слышится гул фашистских самолетов.
— Огонь!
Непрерывно стреляют зенитки «Папанина». Небо расцвечено белыми комочками разрывов.
Самолеты улетают в сторону. Все облегченно вздыхают. Пронесло.
Идет «Папанин». Он где-то в центре каравана. Позади и впереди него движутся в кильватер