суда. Сколько же их? Капитан насчитал более пятидесяти, но это только те, что видят глаза.
Теперь, когда весь караван вытянулся в линию, надо ждать худшего. И оно наступает. Оно
подстерегает теплоход повсюду. Хорошо, что сигнальщики зорко следят за морем.
— Справа по борту, курсовой пятьдесят, мина! Вот она, «рогатая смерть», чуть покачивается на
воде, показывает, как улитка, свои рожки и блестящее, жирное тело. Она ждет, чтобы судно
прикоснулось к ней, и тогда…
— Слева, курсовой двадцать пять, мина!
— Полный назад! Право! Теперь лево!
Лавируя между двумя минами, Александр Петрович проводит теплоход.
— Самый малый! Судно еле движется.
— По носу мина!
Кажется, «Папанин» попал на минное поле. Сейчас бы остановиться, осмотреться… Но этого
нельзя делать. Надо идти вперед. По вискам у капитана стекают струйки пота. Теперь от его
умения, искусства маневрировать и хладнокровия зависит все. На борту три тысячи человек.
Среди них много истекающих кровью красноармейцев, краснофлотцев и командиров. Они
надеются только на него… Но необвехованный так называемый «фарватер» полон мин. Куда
уйти от них? Справа и слева минные поля. Раздумывать нет времени. Вперед! Осторожно, но
только вперед. Хоть черепашьим ходом…
Военные корабли отражают атаки самолетов и катеров. Прикрывают транспорты.
Мины попадаются реже. «Папанин» вырвался на чистую воду. Можно прибавить ход.
— Вы поели бы, Александр Петрович, — говорит помполит Новиков, он тут же на мостике. —
Ослабеете совсем.
Капитан отрицательно качает головой.
— Ладно, — на лице помполита появляется что-то вроде улыбки, — пойду распоряжусь, чтобы
принесли горячего чаю…
Но он не успевает спуститься на палубу.
— Самолеты! Справа!..
Его голос, как и все звуки на судне, заглушает вой самолетов. Они близко. Вот они уже
пикируют на «Папанина». Летят бомбы… Кровь сворачивается в жилах от их пронизывающего
свиста. Оглушительно стреляют зенитки «Папанина».
— Право руль!
Бомбы падают в море, в нескольких десятках метров от судна. Они взрываются, поднимая
пенные столбы. Гул проносится по воде.
— Еще одну отбили, — отирает пот Новиков, у него подрагивают губы. — Пойду за чаем…
Как будто самолеты оставили «Папанина» в покое. Улетели и пикируют где-то позади. Слышны
взрывы, видна поднимающаяся кверху вода. Надолго ли?
Александр Петрович входит в рубку. Так хочется прилечь, и так устали ноги от непрерывного
стояния… Сбросить бы десяток лет — не было бы этой страшной усталости, она парализует все
тело и мозг… «Прилягу на десять минут. Только на десять минут», — думает капитан и говорит