дочь.
— Правду, мамочка.
Что тут было! И слезы, и упреки, и угрозы, и оскорбления. Я слушал молча, все терпел, но когда
Анна Николаевна крикнула, что я голодранец и чтобы я больше не смел появляться в ее доме,
обиделся. Взял за руку жену, в другую руку проклятый бушлат с сапогами и сказал:
— Пойдем, Лидия.
Мы вышли и поехали ко мне.
Как все это было смешно и глупо! Я долго сердился на тещу, не понимая, что Анна Николаевна
— мать и тревожится за судьбу дочери. Какой я был муж? Ничего не имеющий, кроме белого
бумажного «макена», синих «дунгари» и двадцати рублей стипендии. А слов «безумная
любовь» она не понимала. Человек старого закала, она хотела прочного положения и безбедного
существования для дочки. Тогда я этого не понимал, мне казалось, что теща у меня изверг.
Потом для меня все стало ясным. Кое-что поняла и она. Позже…
На следующий день Лидочка провожала меня в Архангельск на практику. Я уезжал на свой
первый пароход, в первое настоящее плавание. А она пошла к Себе домой, к маме. Наверное, у
нее на душе скребли кошки. Вдруг кто-нибудь из домашних спросит:
— Вышла замуж? Где же твой муж — объелся груш?
Неприятно. Но в девятнадцать лет все невзгоды переживаются легче.
Я, одетый в волосатый бушлат и мичманку, стоял в коридоре, смотрел на убегающий перрон и
напевал:
Он юнга, родина его Марсель.
Он обожает песни, шум и драки.
Он курит трубку, пьет крепчайший эль
И любит девушку из Нагасаки.
Уезжал моряк, оставивший любимую в далеком порту… Ну, вы знаете, как это бывает.
Первое плавание
Наша группа практикантов приехала в Архангельск в середине мая. Он встретил нас
пронизывающим, холодным ветром. По Двине плыли редкие льдины, сновали смешные
маленькие пароходики «макарки», до отказа набитые пассажирами. Суденышки отчаянно
дымили. У каждого из них позади трубы были уложены дрова. Топливо для котлов. Переехав на
правый берег реки, где расположился город, мы вышли на улицу. Архангельск мне не
понравился. Какие-то приземистые, приплюснутые дома, выкрашенные желтой краской,
деревянные дощатые тротуары, пыль, посреди площади некрасивый собор. Мне показалось, что
город походит на огромный монастырь со службами. По проспекту Павлина Виноградова,
главной улице, лязгая по рельсам, изредка проезжали старомодные, сильно потрепанные
трамваи.
Все мы имели направления на суда «Убеко — Севера». Расшифровывалось название так:
«Управление безопасности кораблевождения». Узнали туда дорогу.