- Как же можно бросать любимого человека?
- Я тебя не бросаю. Побываю в Болгарии, продам свой товар и скоро вернусь. Мы снова будем вместе.
- Мне этого мало. Чтобы наша любовь продолжала цвести и благоухать, мы не должны расставаться друг с другом.
- Я думаю по-другому. Она станет ещё крепче, если мы некоторое время побудем друг без друга, соскучимся, стоскуемся. Получится так, будто мы только что влюбились!
- А вдруг охладеем в своих чувствах?
- Тогда, значит, никогда по-настоящему не любили. Знаешь поговорку: при ураганном ветре маленький костёр гаснет, а большой только ярче разгорается.
- Всё равно меня твоя поездка не устраивает.
- Тебе хотелось, чтобы я нарожала тебе кучу детишек и в их окружении, пузатая новым чадом, постоянно вращалась вокруг тебя?
- Но все так живут! Оглянись, разве женятся для того, чтобы тут же разъехаться в разные стороны?
- Другие - да. Но я - не другая. Я - это я!
- Ну как хочешь. Раз решила, уезжай. Обойдусь без тебя.
- Обходись, коли нравится.
Они разошлись по разным светлицам. Он ждал, что Живана одумается, придёт к нему первой, но она не являлась. Тогда он не выдержал, пошёл сам. Она лежала в кровати, отсутствующим взглядом смотрела в окно. Дир присел рядом, погладил её по плечу.
- Ну что, мир?
Она не шевельнулась.
- Ну полно сердиться. Я не могу без тебя. Я уже чувствую себя одиноким и несчастным.
Она оторвалась от окна, посмотрела на него долгим, внимательным и строгим взглядом, ответила:
- А в Болгарию я всё-таки поеду.
- Хорошо, хорошо, - тотчас согласился он. - В конце концов вернёшься. А сейчас собирайся. Я пригласил боярина Ждана. Немного развлечёмся за пиршеством, а то совсем зачахли во дворце.
- Хорошо. Буду одеваться.
Она встала, начала прикидывать, в чём появиться перед гостями, а мысли текли совсем в другом направлении. Она сама себе удивлялась, что не пошла на мировую первой. Случилась размолвка, вроде пустяк, но она открыла в отношениях с Диром совершенно неожиданную для себя истину: он для неё ничего не значит. Вроде увлеклась на первых порах, думала даже, что влюбилась. Может, сказалось то, что долго болел муж и она стосковалась по мужской ласке, может, подействовало умение Дира очаровывать женское сословие, может, и то и другое вместе.
Но только после первой же размолвки почувствовала, что он стал для неё чужим. Её уже не могли прельстить его различные приёмы обольщения, они годились для молоденьких девушек. За ними она видела чёрствого и равнодушного человека, крайне самолюбивого и самовлюблённого, и это коробило и отталкивало её от него. Она вздохнула и пошла на пиршество.