Их усадили на свадебное место, дали в руки по свече. Рядом с ним стали его родители, а около неё - посаженные отец и мать, люди средних лет, которых она ни разу не видела. Живана прикоснулась плечом к Жихарю и даже сквозь свадебное платье почувствовала его жаркое тело. Она подумала о том, как круто развернулась её судьба, точно властный вихрь подхватил и закружил её в стремительном вращении, и вдруг страх подступил к её сердцу на глаза навернулись слезы. Она наклонилась к столу, чтобы скрыть их. Жихарь заметил её состояние, спросил хрипловатым от волнения голосом:
- Что с тобой? Может, плохо?
Её тронула его забота. Она покачала головой, а слезы не проходили. Она чувствовала себя как бы парящей в каком-то дивном тумане. Она была благодарна окружившим её людям, которые заботились о ней, подсказывали, что делать и как поступить, и ей не надо было ни о чём думать, а только выполнять советы. Точно в дурмане прошла она до возка, уселась на пышное сиденье из мехов, и её повезли на капище. Жихарь скакал рядом на красивом белом коне, но потом стеганул коня и ускакал вперёд к месту бракосочетания.
Они остановились возле капища - насыпного холма, на вершине которого стояло изваяние богини брака и семьи Лады, а вокруг зажжено восемь жертвенных костров. По кускам цветной материи они прошли ровную площадку, устланную соболями. Там их ждал жрец. Он начал говорить какие-то молитвы, но она не понимала сказанного и только соглашалась во всем. Помнила, что Жихарь надел на её палец железное кольцо, а она ему - золотое, и он поцеловал её жаркими губами, а она ещё подумала, что губы у него холодные и невкусные, и сама застыдилась своих мыслей: как-никак, а находилась она на капище и сама Лада смотрит на неё пристальным и всё видящим взглядом.
Потом жрец повёл их вокруг холмика. И они в каждый костёр бросили зерна ржи и овса. Наконец им вручили кубок с вином, они отпили из него по глоточку вина, остатки его жрец вылил в костёр и произнёс громко:
- Да будет вечен ваш союз!
При выходе из капища их стали осыпать семенами льна и конопли и желать счастья, а на дороге ждал разнаряженный возок. Они сели в него и покатили ко дворцу. Там в большой палате были уставлены длинные столы, за которые усаживались гости; началось пиршество. Молодые по обычаю не должны были ничего ни есть, ни пить, хотя перед ними стояли разнообразные кушанья, вино и медовуха.
Они устали от громкого разговора, шума, громких выкриков, бесчисленное число раз приходилось вставать и целоваться, когда кричали «горько!». К Живане пристал какой-то сухонький старичок, показывал на князя и княгиню и спрашивал: