В Тьмуторокани Глебу Святославичу понравилось сразу. Море пришлось по юной душе князя, он был донельзя благодарен отцу за то, что Святослав потребовал для него именно морскую Тьмуторокань, а не затерянный в мерянских дебрях Ростов альбо наполовину чудский Плесков.
Впрочем — тут князь меньше всего склонен был зазнаваться — правили-то скорее они, городовая господа. И только когда дело касалось непосредственно его княжьих дел, господарских… тогда вмешивался его пестун — гридень Жлоба.
Но как бы там ни было — ссор с враз полюбившимся городом молодой князь не имел.
До сих пор.
Когда Глеб понял, что ничего не выйдет, что тьмутороканцы опять готовы переметнуться к Ростиславу, он махнул рукой, распустил думу, отвёл дружину со стен и заперся в терему.
Будь что будет.
Мгновение, когда Ростислав въехал в Тьмуторокань, Глеб опознал мгновенно и безошибочно — по взлетевшему над градом торжествующему крику тысяч глоток. Зазвонили колокола в церквях, всаживая в сердце Глеба новую занозу.
Мальчишеская обида росла и росла в его душе. Меня небось они так не встречали. Ни криками, ни колоколами. Предатели. Кругом одни предатели! Перелёты.
Зря он тогда пощадил их — и Колояра Добрынича, и Буслая Корнеича! Казнить надо было, прилюдно! И дома пустить на поток, а домочадцев — в холопы продать, по миру пустить!
Князь злобствовал, скрежетал зубами, сам понимая, что всё, все эти мысли и громкие слова, и угрозы — всё всуе.
Торжествующие крики росли и приближались — Ростислав подъезжал к терему.
Глеб плакал, уже не скрывая своих слёз. Глупо, горько, по-детски.
Крики слышались уже на княжьем дворе, и князь озлобленно мотнул головой. Не хватало ещё ворога встретить со слезами на глазах. Совсем рассопливился, щеня глупое!
Злость помогла подавить обиду и унять слёзы. Глеб метнулся к рукомою, ополоснул лицо.
И когда Ростислав перешагнул порог, тьмутороканский князь — теперь уже бывший тьмутороканский князь! — встретил его каменно-спокойно сидящим в княжьем кресле.
Расстались и на сей раз мирно. Ростислав Владимирич крови не хотел, и дружина князя Глеба мирно ушла вместе со своим господином в Чернигов. На прощание князь Ростислав холодно бросил Глебу:
— В следующий раз будем ратиться железом, — и куда делись его дружелюбие и приветливость, которые так запомнились черниговскому княжичу в прошлый раз?
Глава вторая Кривский волк
1. Кривская земля. Окрестности Плескова. Лето 1065 года, червень, Перунов день
— Опоздали, княже, — сплюнул гридень Радко, отводя взгляд от стен, сложенных — вот диковина-то! — из дикого камня. Не в обычае пока что было на Руси каменные стены строить — всего и было-то таких крепей — Плесков да Ладога.