— Нисколько. Вцепился в отца и ясно даёт тому понять, что ему не удастся отказаться от сына. Не на того напал!
— Это точно, — поддакнула я, подсовывая бабуле овощи для салата, — у нас слабаков нет.
Минут через двадцать в кухне нарисовалась улыбающаяся Полина Аркадьевна.
— Наши мальчики играют… — сообщила она, — кажется, нашли общий язык.
Бабуля хмыкнула, а я апатично доложила:
— У нас почти всё готово. Сейчас будем на стол накрывать. Скажите им, пусть идут мыть руки и усаживаются.
— Не спешите, — остановила меня наша хозяйка, — Серёжа хочет сначала принять душ.
Буквально через пару минут хлопнула дверь в ванной и к нам присоединился Никитка:
— Мы с папой играли в шашки. Он проиграл мне, — горделиво заявил сынок, — папа совсем разучился играть.
Я поцеловала сияющие глазёнки Никитки и пошла причесаться и собраться с мыслями перед тем, как оказаться за одним столом с Сергеем. Полина Аркадьевна догнала меня:
— Вероника, подожди прятаться. Отнесёшь Серёже чистое полотенце…
Дождавшись, пока она вручит мне сей предлог для перемирия, я постучала в дверь ванной комнаты…
Дверь приоткрылась и я просунула туда руку с полотенцем: — Сергей, возьми чистое полотенце! Мать передала…
Несколько секунд было тихо и вдруг тот, который был внутри, крепко ухватил меня за запястье… Я и охнуть не успела, как была уже внутри. Осыпая брызгами, Сергей прижал меня к стиральной машине и, со стоном припав к моим губам, задрал на мне подол…
Он овладел мною жадно, нетерпеливо и ожесточённо. Безо всяких там нежностей и без единого слова. Молча, как чужою… Как самкой.
Оглушённая, я несколько секунд пребывала в прострации, затем сами собой по щекам поползли слёзы. Мне было горько и стыдно. Я сомкнула ресницы и почувствовала, как он вытирает мои щёки. И услышала:
— Я тебя обидел? Прости. Просто я невыносимо истосковался по тебе…
Открыв глаза, я заставила себя посмотреть в его пылающее лицо:
— Истосковался?! По мне? А по-моему, тебе было всё равно с кем… Ты разучился любить. Ненависть и зло вытеснили всё…
— Это не так, Ника! — заволновался Сергей, схватив меня за плечи.
— Так, Серёжа, так… Лучше бы ты не трогал меня вовсе! Я бы хоть на что-то надеялась… А теперь я не смогу вспомнить того, другого, Сергея. Которого семь лет хранила в своём сердце. Который любил меня… Нежного и ласкового. Отпусти меня. Пожалуйста!..
Оправив подол и застегнув верхние пуговицы, я выскочила из ванной и бросилась к вешалке. Через несколько минут в наспех накинутом на халат плаще я уже бежала вниз по улице к Волге…
Волга была без берегов — они размылись в слезах. Чайки кричали, как подстреленные, и запах влаги был назойлив и невыносим. Я спрятала лицо в колени и сцепила пальцы вокруг ног. Душа свернулась в комок, стыдливо пряча полученные от судьбы плевки. Или насмешки?.. Я семь лет мечтала, как осчастливлю Сергея тем, что родила ему сына, — и вот вам результат: сын ему не нужен. Я мечтала о нежных и страстных объятиях любимого — а он, по сути, изнасиловал меня… взял молчком, как последнюю шлюху… Я научилась не плакать и быть сильной — и снова опростоволосилась: реву, как белуга.