Губошлёп с силой сдёрнул меня с кресла и столкнул на пол:
— Сиди тихо, тварь! — он вывернул шею, оглядываясь назад, и констатировал: — Никого нет… Он же без колёс.
— А вы без мозгов! — обрёл дар речи Азиат. — Этот мент, верняк, наши номера сфотографировал.
— А мы их сейчас сменим, — беззаботно заявил Грибаня, довольный, что обошлось без стрельбы. — Это не страшно. Да и буммер наш зарегистрирован на дядьку, которого уже нет.
Думая о том, что надо обезопасить Михаила, я осмелилась высунуться с замечанием:
— Не бойтесь. Он близорукий. Слепой как крот.
— Ты его знаешь? — подхватился Азиат, не поленившись повернуться ко мне всем корпусом. — Это твой хахаль?
— Мент и мой хахаль?! — возмутилась я тоном бывалой уголовницы. — Ты что, совсем охренел? Нет у меня знакомых ментов! Это участковый. На дежурство пришёл…
Я осеклась, сообразив, что фактически заложила своего «мишку». О, нет! Надо помалкивать. И я затихла. Зато мои конвоиры, расслабленные тем, что всё обошлось без эксцессов, разговорились.
— Который день бегаем, как савраски, — пожаловался Грибаня, — моя забава мне уже всю плешь проела…
— А ты не слушай её! — перебил подельника Губошлёп. — Как управимся, на кайф-базар сходим. У меня там такая горячая двустволка есть. Молоденькая развратная стерва. Позабавимся втроём… — и они начали живописать достоинства группового секса.
Слушать непристойности Ваньков не было охоты и я заткнула уши, стараясь не касаться их колен. Должно быть их трёп раздражал не одну меня, потому что Азиат резко развернулся и рявкнул:
— Да, заткнётесь вы, блин, похабники?! Всё таки какую-никакую женщину везёте. Или у вас, на фиг, совсем умишко отбило?
А я действительно была никакая, потому что чутьё моё говорило, что «босс», берущий на «работу» такие кадры, как Ваньки, и сам окажется стопроцентным дебилом. Или жестокой, беспринципной сволочью. И это не сулило мне ничего хорошего. Потому что Харлам был самой пострадавшей стороной в этой афёре: он купил героин, отвалил огромные деньги и лишился и их и товара. Да вдобавок его унизили. За такие убытки должен был кто-то заплатить, а поскольку ни рыжей Алисы, ни Рената уже не было в живых, за всё он спросит с меня — больше не с кого. Самбэк, видимо, ему не по зубам…
Буммер ходко рассекал майские сумерки и я подумала: «Куда же они меня везут?». Краем глаза я заметила в боковом окне какие-то нечастые деревья и поняла, что едем уже за городом, а где именно — не определиться.
Мои мысли снова вернулись к Харламу, а точнее, к тому, как именно он намерен получить сатисфакцию за свой позор. В том, что жить мне осталось совсем немного, я не сомневалась, но вот мучиться перед смертью совсем не хотелось… Хорошо бы, вытащить у Губошлёпа чудо-нож, да покончить со всем разом, а заодно и с обоими Ваньками! Нет. Двух убить я не успею, не позволят. Тогда убью Азиата. Он сидит ко мне спиной… Я задрала голову и примерилась к шее Старшого в команде: уж и не знаю: дотянусь ли я?