Одевался я с улыбкой на губах. «Тебе не инвестором надо быть, Антуан, а сказочником».
Портье доложил, что такси будет через пару минут. Захватив бутылку с остатками шампанского и книгу о брендах, я покинул номер.
Такси двигалось по Whitehall. Перед казармами Королевской конной гвардии застыл часовой на великолепном гнедом. Красный мундир, белые лосины, серебристый шлем. Вот что никогда не выходило из моды – военная форма! Во все века эполеты и мундиры очаровывали женщин.
* * *
В бутике я сразу угодил в объятья Макса.
– Антуан, ты настоящий друг. Super-duper! Я рад, что ты остаешься и будешь финансовым директором!
– Подожди обниматься, – я отстранился. – Откуда ты узнал? Симона разболтала?
В этот момент одна из двух женщин средних лет, сидящих за швейными машинками, начала громко возмущаться, что шелковый дюшес разъезжается. Оверлок плохо его берет, и край не выходит ровным. Макс сел за машинку и принялся шить, что-то объясняя и жестикулируя.
Вторая портниха продолжала строчить. Ткань послушно переползала с одной стороны машинки на другую под равномерный тикающий звук. Иногда женщина отрывалась от работы, съедала конфету и снова нагибалась над машинкой. На раскроечном столе лежали вперемешку вырезки черной и белой материи. Black & White.
Ко мне развалистой походкой подошел Николя в канареечной водолазке и пиджаке из черного манчестерского вельвета.
– Что, дринькаешь с утреца на радостях, да? – кивнул он на бутылку шампанского.
– Пить захотелось.
– То есть остаешься. Ну-ну, молодец! Отчаянный поступок. Не боишься?
Я демонстративно перехватил бутылку шампанского в другую руку и взял за горлышко.
– Не боюсь.
– Успокойся. Не дергайся. В курсе, что ты смелый парень. Но смотри, я тебя предупреждал.
Николя уселся в кресло и раскрыл книгу пьес Шекспира.
«Антуан, будь осторожен, – сказал я самому себе. – Этот небритый книголюб даром не запугивает. Видимо, мое присутствие здесь кого-то очень нервирует».
Я поднялся на второй этаж. За столом в приемной Симона разговаривала по телефону, прижав трубку плечом. При этом она вносила правки в документ на экране компьютера. Губы накрашены алой помадой, под цвет шелковой туники с V-образным вырезом. Когда она приподняла плечо чуть выше, чтобы плотнее прижать к уху телефонную трубку, я увидел чашечку бюстгальтера. Белого, в лепестках багряных роз. Трусики, небось, тоже в розочках или белоснежные, как сама невинность.
Заметив меня, Симона улыбнулась.
– Привет, – я поставил перед ней шампанское и положил рядом книгу о модных брендах. – И почему женщинам нельзя доверить ни одной тайны – тут же выстрелят в спину?