Он направился домой. Видимо, ему надоело следить за машинами, и теперь он больше обращал внимание на прохожих, хотя заранее был уверен ничего хорошего из этого не выйдет. Он будто очутился в незнакомом городе. Это ощущение, разумеется, не было новым, последние несколько лет О. не узнавал свой город, да и трудно было узнать его огрубевшие черты, словно прежние жители полностью заменились другими. Впрочем, почти так оно и было. Все меньше оставалось в городе друзей, приятелей, да просто знакомых О. Казалось, даже здания в городе, давно знакомые, многие с уникальным архитектурным решением даже они утратили свой облик, потускнели, помрачнели, огрубели. Раньше, бывало, не успев выйти из дома и пройти шагов сто, О. неизменно видел двух-трех знакомых, сейчас он мог часами ходить по городу и не встретить ни одного привычного лица.
Подходя с этими невеселыми мыслями к станции метро, О. увидел у тротуара красный лимузин 19–91. Когда и каким образом он успел очутиться тут? Ведь сюда от редакции только один путь, и его О. только что прошел, не увидев при этом никакого красного лимузина. Может, он по всегдашней рассеянности не обратил внимания? Как бы там ни было, машина всей своей сущностью пребывала здесь, и опять в ней ни души.
Слишком противоречивы были чувства в душе у О., чтобы их можно было конкретно назвать, но определенно было одно: к этим смешанным чувствам прибавился отчетливый страх. Кто-то затеял с ним непонятную игру, лично с ним, потому что игра шла по его маршруту. Что ж, отлично. Он не станет избегать навязанной ему игры, с закипавшим раздражением подумал О., он готов сыграть с кем угодно, он принимает вызов, но он должен знать правила игры, знать своих соперников-игроков, по крайней мере видеть их. Он думал об этом в вагоне метро. Итак, «они» знают его маршрут… Выследили, что тут трудного? Следовательно это козырь в их руках. Чьих их? Если б он знал! Может, тогда игра пошла бы совсем иначе, по его правилам. «Ну, ничего, козырь в их руках, а испортить им игру в моих. Если я сейчас выйду из метро, как всегда, на своей остановке, то наверняка увижу красный лимузин. А я вот возьму и выйду не на четвертой своей станции, а… на второй». Почему именно на второй, О. осознал, только выйдя из метро на улицу. Когда-то он чуть ли не ежедневно выходил на этой станции метро, но вот уже два года, как он сюда носу не кажет. В двух шагах отсюда жила секретарша. Вот в чем дело. Сек. Рет. Ар. Ша.
Секретарша работала у них в редакции. В один прекрасный день, вернее, в одну прекрасную ночь, случилось так, что секретарша и О. оказались дежурными по номеру. К полуночи они сдали номер и вместе вышли из редакции. О., естественно, проводил ее до дому. Говорили о том о сем, о работе, о сотрудниках, о погоде, о своих проблемах. Вот уже год, как они работали вместе, но еще ни разу не были в подобной, располагающей к интиму ситуации. И теперь, болтая дорогой о всякой всячине, оба почему-то были уверены, что сегодня, точнее в эту ночь, не расстанутся. Нет, только не сегодня, только не в эту ночь.