— Володя, вот если бы не одно, но, я могла бы сказать, что ты мужчина моей мечты.
— Какое НО? — слегка насторожившись, но, придав тону игривость, спрашивает банкир Володя.
— Ты не любишь классику…
— Почему? Почему ты так решила, — слегка запнувшись, и уже без всякой игривости в голосе спросил он.
— А ты вечно крутишь какую-то попсу в машине, а классику ни разу не включил, а я попсу терпеть не могу.
— Что же ты раньше не сказала, ведь я тоже люблю классику, просто боялся тебе в этом признаться, думал, что сочтешь меня не современным.
— Какая, к чертям, современность, все эти "Муси-пуси, трали-вали, поцелуй меня же Люся, пока нас не разорвали", — с ехидством пропела она, — от этой нынешней классики жить не хочется. То ли дело Бетховен… Все эти трали-вали в сравнении с ним…
"Мой любимый композитор", — подумал он, а вслух спросил:
— А что тебе больше всего у Бетховена нравится?
— Соната до-минор, наверное, — ответила она, на мгновенье задумавшись.
"Моя любимая соната, — думает он, — о, ужас… Нет, таких совпадений не может быть. Я первый раз встретил красивую и современную девушку, от которой я и так почти без ума, и которой еще вдобавок нравится классика, и, более того, даже в классике наши вкусы совпали. А, впрочем, почему я так думаю? Разве я не заслужил того, чтобы мне господь послал ту единственную и неповторимую? Разве мало я детям помогал, деньги в детдом № 5 перечислял? Может это и есть та награда за добрые дела, о которой говорят умные авторы в умных книжках, над которыми мои друзья только цинично посмеиваются. Может на фиг все? Может рискнуть? Ну что жена… С ней никогда и раньше то общего не было, а сейчас, ошалев от моих денег, вообще перестала всем интересоваться, сидит только дома, обрюзгла вся… Тьфу, смотреть неприятно. Да еще служба безопасности докладывает, что вроде она с кем-то на стороне, с каким-то программистом молодым, которому женщины "в соку" нравятся. Черта с два, женщины ему нравятся. Видать жить не на что, вот и выманивает у моей дуры мои деньги. А может и эта, которая рядом, тоже из-за денег? А ну-ка мы ее сейчас спросим…"
— Марин, извиняюсь за нескромный вопрос, а ты чем занимаешься?
— Володь, я директор модельного агентства. Володь, если ты подозреваешь, что я специально подсела к тебе в машину для того, чтобы тебя соблазнить, то это решается просто. Останови машину, пожалуйста. Вот здесь, если не сложно.
— Да, что ты, Марина! Я просто ради интереса…
"Бог мой, она словно читает мои мысли", — подумал он. "Идиот. Тебе, Володя, уже не банком надо заведовать, а в Кащенку идти добровольно сдаваться, чтобы вылечили тебя там от твоей подозрительности. Я не могу ее просто так высадить. Чтобы она вот так просто ушла в никуда, и, возможно, мы больше никогда не увидимся. Нет, нельзя упускать такое счастье", — продолжал он думать, перестраиваясь в крайне правый ряд. "А как же дети?" — спросил строгий внутренний голос. — "Что ты скажешь детям, когда разрушишь семью?". "Дети уже выросли и вполне самостоятельны", — ответил он внутреннему голосу, — "детям уже тех денег, которые я им даю, не хватает для того, чтобы бегать за всеми "юбками", и они не должны быть на меня в обиде, я тоже имею право на любовь, а ведь для них я сделал не так уж и мало. Дети учатся в престижных вузах, три раза в год отдыхают за границей, я спонсирую их любовные похождения, наконец. А дети, к слову, ни разу не поинтересовались, как у папы дела".