Он знал: Катя всегда говорила это свое «без дебоша и дыма», когда выходила из себя или была смущена. На что она злилась сейчас? Не его же смущалась, в конце-то концов? Эта мысль была определенно приятна ему.
Официант, постучав пальцем по окошку коммуникатора, поспешно удалился, перед этим поглядев на них испуганно и недоуменно.
Лек попытался успокоить ее, но она вырвала свою руку из его мокрой ладошки, крикнула: «Отстань ты от меня!» и, кинув деньги на стол, побежала на улицу.
Он, злой глубоко внутри и спокойный снаружи, опрокинул в себя «Martell». Вечер определенно не выдался приятным: она снова выдумала что-то. Снова эта девчонка не находила себе места, черт подери! На кой черт он приехал сюда в такой час?
Она не могла не поехать.
В это самое время в квартире на Арбате Н. И. набирала длинный международный номер.
– Володя? Володя, здравствуй! Как ты живешь? Как твое дело? – И голос на том конце провода радостно и почтительно отвечал ей.
– Володя, у меня будет к тебе небольшая просьба. Мой сын сейчас в Праге. И, возможно, ты будешь удивлен, но твоя племянница…
Часть третья Встреча в Праге
Поезд «Москва-Прага» прибывал в чешскую столицу через полчаса, и она не знала, куда себя деть, ибо самое жгучее нетерпение терзало ее сердце, не давая усидеть на месте.
Перед глазами проплывали зеленые холмы, не так давно покрывшиеся лохматой травой; на холмах росли невиданные раньше деревья, сквозь дождь виднелись вылезшие нечаянно, как будто среагировав на смену времен года, крошечные цветы. Она хотела увидеть и разглядеть все: каждую мелочь, каждую деталь, которых никогда прежде не было в ее жизни и которые теперь должны были появиться на целых три месяца. Вдалеке, ей показалось, мелькнули будто шпили старинного замка, и она сильнее прижалась к стеклу вагона, лбом почувствовав прохладу летнего дождя. Сердце билось о ребра с неистовой силой, и она сама не заметила, как пальцы ее сжали поручень, тянувшийся по всему вагону.
– Извините, – в десятый раз спрашивала девчонка соседа по купе, – это уже Прага?!
Седоволосый худощавый пан Стражич, недовольно отрываясь от газеты, заголовок которой был напечатан готическим шрифтом, и глядя на девчонку поверх очков с толстыми стеклами, тихо бурчал по-чешски, что это не Прага, а очередной сумасшедший русский турист.
– Да-да! – восклицала девчонка, не знающая, видимо, ни слова по-чешски, – вы абсолютно правы! Я и сама догадалась, что это – еще не Прага, а вроде как пригород!
И она снова выбегала в коридор, где, глядя сквозь дождь на проплывающий за окном пейзаж, пыталась угадать, на самом ли деле Прага такая красивая, какой она рисовалась в ее воображении, или нет. Тогда ее лицо приобретало серьезный, даже задумчивый вид, и в карих глазах можно было заметить грусть.