Его декларация не встретила, однако, единодушной поддержки участников конгресса. Лидер турецких коммунистов М. Субхи (он возглавлял образованную в Советской России из военнопленных турок еще одну Коммунистическую партию Турции) резко выступил против Энвера, заявив, что тот вовсе не революционер, а лицо, сотрудничавшее с германским империализмом. Пока зачитывалась декларация Энвера, коммунисты выкрикивали: «Ему место не на конгрессе, а… на скамье подсудимых». Иную оценку Энверу дал Зиновьев, взявший его под защиту и представивший его как деятеля, верного принципам Коминтерна. Затем зачитали заявление представителя анкарского правительства Тали, отличавшееся спокойной тональностью. В нем говорилось о результатах мировой войны, в которую Турция была втянута международным империализмом, приведшей ее к истощению. В этих трудных условиях турецкий крестьянин взялся за оружие, чтобы защитить свою страну от иностранного порабощения. Его внутренние враги — лакеи и аватюристы, паразитирующие чиновники и бюрократы. Касаясь Советской России, Тали заявлял, что «анатолийские революционеры направили свои взоры на Солнце, порожденное красной революцией». Искренность анкарского правительства проявилась в посылке делегации в Москву, и оно искренне примет руку помощи, протянутую ему Советской Россией.
Президиум конгресса предложил на утверждение резолюцию, в которой упоминалось лишь о заявлении Энвера, но не о заявлении представителя анкарского правительства. То есть руководство Коминтерна показывало, что действительным представителем борющейся Турции оно признает Энвера. Вдохновленный Энвер выехал в Берлин, чтобы вместе с Талаатом определить конкретные меры по возвращению иттихадистов в Турцию. Из Берлина Энвер пишет в Москву Халилю с поручением добиться письменного разрешения Троцкого и Чичерина на формирование двух кавалерийских дивизий из представителей мусульманских народов Средней Азии, Поволжья и Закавказья и с передачей их под его командование для направления в Анатолию ради отражения наступления греческих войск. Энвер направил также в Анкару свою агентуру для установления контактов с его сторонниками в меджлисе и вне него. Но все они были арестованы кемалистами.
Министр иностранных дел анкарского правительства Б. Сами-бей, направлявшийся в феврале 1921 г. в Лондон для участия в конференции по пересмотру кабального для Турции Севрского договора по итогам мировой войны, встретился в Берлине с Талаатом, откровенно изложившим план возвращения в Турцию. Министр был удивлен претензиями иттихадистов и заявил Талаату: «Вы подумайте о том, что вы натворили, и поймете, что права на возвращение в страну вы не имеете». А в марте 1921 г. армянским студентом, членом организации «Дашнакцутюн», Талаат был убит в Берлине, после чего руководство иттихадистами перешло к Энверу. В Москве же Халиль не смог добиться от советской власти согласия на передачу Энверу воинских формирований. Карахан прямо заявил Халилю, что «мусульманских воинских соединений… Россия не даст», и отклонил предложение поддержать Энвера, с тем чтобы он стал во главе анкарского правительства, а Кемаль будет его заместителем.