Воробей замер, только сердечко билось часто-часто: предупреждал о необходимости бережного к себе отношения. Человек понимал это. Как Адвокат был спасителем Мальчика, так Мальчик был спасителем Чикчириша, вот разве что, в отличие от Адвоката, добровольно и сознательно взял на себя эту роль.
И еще одно имелось отличие. Если Адвоката отделяло от Мальчика огромное расстояние, преодолеть которое Мальчику то ли удастся, то ли нет, то Чикчириш был рядом, в руках, и оставалось лишь найти для него безопасное местечко.
Мальчик такое место нашел. Оттопырив рубашку, за пазуху опустил птицу, к захрустевшим недовольно деньгам. Его царапнули коготком, его пощекотали перышками и затихли, приготовившись к долгому пути.
Это было как бы знаком для беглеца. Благословением… Бесшумно приблизился к двери, которая, пока он спал, тоже стала другой, бесшумно приоткрыл ее, протиснулся бочком в щель и бесшумно вернул дверь на прежнее место, а затем, уже в полной темноте, вернул и щеколду; на сей раз щеколда не только не выстрелила, но даже не скрипнула. Но это была не последняя дверь, не последняя и не главная: впереди ждала еще одна, тяжелая, толстая, отделяющая дом от огромного мира, в котором его подстерегало столько опасностей. Однако (и в этом опять было отличие Мальчика от Адвоката, сразу же, едва вошел, повернувшего ключ в замке) – однако он ставил своей целью не запереть эту дверь – запереть понадежней, а, напротив, отпереть, не внутри замуроваться, а вырваться наружу. К главной двери вели две крутые ступеньки. Стоя на одной ноге, другой Мальчик описывал круги, медленно, а потому долго – особенно долго, показалось ему, – опуская ее, пока нога не уперлась в твердый настил. А вот рука большущий холодный крюк нашарила сразу и подняла, тяжелый, без единого звука.
Светом обдало Мальчика, в первый миг испугавшегося его неожиданной яркости – нет, день еще не ушел! – обдало свежестью и не уловимым для глаза движением. Всем своим существом ощутил маленький человек, ставший в одно мгновенье еще меньше, что все вокруг незримо перемещается куда-то – даже белая цветущая слива, вроде бы крепко-накрепко впившаяся в землю корнями, даже дровяной сарай с покосившейся черной крышей, даже металлическая ограда, сквозь которую проглядывали, как бы зазывая, как бы предлагая укрытие – надежное укрытие! – густые заросли орешника. К ним-то и двинулся Мальчик, пригнувшись, чтобы его не заметили из окна, быстро проскочил опасное место.
Но его заметили-таки. Правда, не из окна, с более близкого расстояния, с совсем близкого, и не человеческие глаза, а другие: выгнув спину, на него смотрел голодным трусливохищным взглядом серый котище. Или даже не столько на него, сообразил догадливый Мальчик, сколько на с ужасом притихшего за пазухой Чикчириша, живую пищу, которую отобрали у него нынче утром, буквально вырвали из когтей. Промедли спаситель воробья хотя бы секунду, и было б поздно, а хвостатый бандюга – тот, наоборот, секунду потерял, когда испуганно замер от дикого вопля Мальчика.