По сути дела филькиной грамотой был счет – ни цифр, ни слов не разобрать, китайские какие-то иероглифы, в которые тем не менее Адвокат всматривался почти с тем же вниманием, с каким только что разглядывал на снимке напряженное Шурочкино лицо. В люстре горели все три лампы, но было ощущение, что света недостаточно, полуночник щурился и беспокойно поправлял очки.
Мальчик пытался открыть дверь, а она упиралась и, лишь когда плечом толкнул, нехотя отошла.
Внутри светился один-единственный плафон, да еще из тесного кассового окошка выбивались наружу слабые лучики. На деревянной скамье сидели в полумраке двое; один спал, запрокинув голову, другой неподвижно смотрел на маленького пассажира. Может быть, тоже спал, но с открытыми глазами.
Предстояло выяснить, последняя ли отошла электричка, либо будет еще одна. Проще всего, понимал маленький пассажир, узнать у кассирши, но кассирши он, как ни старался, не мог разглядеть за расходящимися веером прутьями окошка. Да и располагалось окошко слишком высоко, надо на цыпочки вставать, а когда ты на цыпочках, с тобой не больно-то разговаривают. Так рассудил юный психолог, взрослеющий с каждой минутой своего ночного путешествия, и это стремительное взросление приближало его к Адвокату куда неотвратимей, нежели застопорившееся перемещение в пространстве. Нет, он не будет ни о чем спрашивать, просто вежливо попросит билет до Москвы, и тогда уж ему обязательно скажут, ушла или не ушла последняя электричка.
Оба дяденьки – и тот, что спал с закрытыми глазами, и тот, что с открытыми, – по-прежнему не шевелились. Мальчик неслышно проскользнул мимо них к забранному решеткой кассовому окошку. На стекле белела приклеенная изнутри бумажка с цифрами. Все их, конечно, он прекрасно знал, но знал каждую в отдельности, а собранные вместе, они ничего не говорили ему. Тогда он сунул руку за пазуху, достал новенькую трешницу (Чикчириш недовольно заворочался) и негромко, чтобы не разбудить спящих на скамейке, стукнул два раза в окошко.
В ответ – ни звука. Может быть, и там спят? Может быть, спит вообще весь мир, кроме Мальчика и Адвоката? Но вот даже Адвокат, спрятав бумаги в рассохшийся конверт и закрыв секретер, начал не спеша готовиться ко сну.
Еще разок, только теперь уже сильнее, ударил по стеклу Мальчик. Какая-то тень мелькнула в желтом свете, мелькнула и исчезла, а один из спящих на скамейке громко икнул. Так громко, что тень появилась снова, а затем возникла женская голова, вся в длинных металлических штучках, на которые были накручены волосы. Обрадованный Мальчик, еще выше поднявшись на цыпочках, почти повиснув в воздухе, показал деньги. Новенькая трешница стояла, как солдатик, но женщина с накрученными волосами не обратила на нее никакого внимания. Протянув руку, стукнула пальцем по стеклу – точь-в-точь как стучал Мальчик, вот разве что Мальчик стучал робко, а эта по-хозяйски уверенно и явно сердясь.