"Пересидел меня, толстый кабан!" – выругался он мысленно.
Но делать было нечего. Слово не воробей: вылетит, не поймаешь.
– Так как же, Карпий Петрович? – чистосердечно повторил Охрим.
– Что ж, я рад, Охрим Моисеич. Да вот приданое того…
– Скажите ж, Карпий Петрович, что вы положите, – доверчиво спросил Охрим.
– Гм, это надо подумать, – отвечал Карпий и, вынув трубку, стал набивать ее табаком.
Охрим тоже закурил.
– Плахту новую, да еще плахту, да третью с голубыми разводами, да безрукавок две,
полотна пять кусков… – Карпий стал подробно перечислять гардероб дочки.
Охрим слушал терпеливо, посасывая трубку и кивая одобрительно головой, хотя оба они
знали, что Карпий говорил сущий вздор: бабий снаряд был собственностью девушки, плодом ее
зимнего труда, и ни отец, ни мать не имели права задержать его.
– Ну а по хозяйству? – почтительно спросил Охрим, когда Карпий, кончивши перечень,
замолчал.
– Пару волов, да корову, да деньгами двадцать пять рублей.
Охрим горестно вздохнул.
– Что ж люди скажут, Карпий Петрович, что вы свою дочку, точно нищую, замуж выдаете,
– проговорил он огорченным голосом.
Карпий крякнул и приосанился.
– Ну, этого про меня не скажут… Я рыжую кобылу прикину. Она к осени с жеребенком
будет. Славная кобыла. Да овец пары две. У меня хорошие овцы.
– Хорошие-то так, да какая же цена овце? Это разве скотина?
Начали торговаться с паузами, с подсиживаниями, пока второй самовар не пришел к концу.
Карпий хотел заказать третий, но Охрим встал и сказал, что ему домой пора.
Карпий не стал его задерживать. Деревенский этикет не позволял кончать такие дела разом.
– Ко мне милости просим, – пригласил его Охрим.
– Благодарю на ласковом слове, кум. А я пока с старухой да с дочкой поговорю. Нужно
дело по-божески.
Это был предлог, дававший возможность оттягивать и торговаться. Карпий не допускал и
мысли, что кто-нибудь осмелится перечить его воле.
– Так, так, – соглашался Охрим. – Нельзя теперь без этого. Это прежде так было: что
старший прикажет, тому так и быть. А теперь молодые все хотят по-своему.
– Ну, моя не такая, – Карпий вступился.
– Знаю, а все не говорите. Молода она. А тут разные люди. Долго ли девке голову скрутить?
– Что ты врешь, кум? Какие такие люди? Кто ей голову крутит? – вскинулся на него
Карпий.
Охрим подошел к нему ближе.
– Не гневайтесь, кум, я вам по-родственному. Есть тут штундарь, Павел маковеевский,
знаете небось? Так вот, вы спросите-ка, зачем Ярина к вашим бегает, да и Галя не к нему ли
теперь ушла?
Карпий опешил и потерял разом весь апломб.
– Девке вольно с кем хочет дружбу водить, хоть с штундарями. А насчет чего – дочка моя…