Целый день Лукьян не приходил в память. Тяжелое оцепенение сменилось диким бредом.
Но к вечеру он уснул тихим, спокойным сном. Он проснулся с ощущением ужасной слабости и
усталости, но и какого-то безмятежного спокойствия, граничащего почти со счастьем. Боли он
никакой не чувствовал. Его изменившаяся обстановка: постель с бельем, большая светлая
комната, которая после его ужасного логовища могла назваться настоящею палатою, – все это
действовало на нервы еще до возвращения сознания.
Открывши глаза и в первый раз бросив вокруг разумный взгляд, Лукьян не мог понять в
первую минуту, где он и что. По обе стороны и впереди стояли рядом койки. Рядом с ним
справа лежал какой-то тоже труднобольной и тихо стонал. Но с другой стороны несколько коек
стояли пустые, застланные суконными одеялами. Выздоравливающие и более легкие больные
стояли по разным углам, сидели группами на кроватях или ходили взад и вперед по комнате,
одетые в серые халаты, точь-в-точь как арестантские.
Лукьян разом все припомнил: и допрос, и дикую расправу, и долгие дни мучительной
агонии в черной смрадной дыре. Это было так ужасно и представлялось его воображению так
ярко, что он весь задрожал.
Серые фигуры мелькали перед его глазами; некоторые, проходя мимо, оборачивались на
него. Его поразил специфический запах лекарств. Но ему не приходило и в голову, что он мог
очутиться вне тюрьмы.
"Перевели, должно быть, в общую камеру", – подумал он про себя.
К нему подошел фельдшер.
– Что, очнулся? Ну как? – спросил он.
– Ничего, – отвечал Лукьян. – Где это я? В общей уголовной?
– В городской больнице, не в тюрьме. Не сумлевайся, – успокаивал его фельдшер. – Без
задних ног не убежишь и без решеток. А в случае чего есть кому и присмотреть, – продолжал он
в том же шутливом тоне, указывая головою на полицейского служителя, лежавшего с ним рядом
в брюшном тифе.
– Ну, что нога? Болит? – спросил он после небольшой паузы.
– Нет, кажись ничего, – ответил больной. Фельдшер неодобрительно покачал головою и
стал трогать пальцем больное место.
– Не болит?
– Не болит, – отвечал Лукьян.
Фельдшер опять покачал головою и отошел к другим больным.
Вскоре пришел доктор. Он долго стоял у постели Лукьяна, осматривал, тыкал пальцем и
тоже качал головою.