- Алексей,
ведь ты не священник. А впрочем, как знать, может быть, после пригодится.
Ветерок с моря
усилился, на воде стали появляться белые барашки, и мы повернули к берегу.
Батюшка пригласил меня на обед. Когда мы вошли в дом, то увидели гостя,
сидевшего на диване и листавшего подшив ку “Нивы” за 1912 год. Это был
заслуженный хирург - республики, доктор Онисим Сухарев — старик с
независимым характером. Хотя он и числился членом партии, но по своему
почтенному возрасту и большим врачебным и партизанским заслугам поступал всегда
так, как считал нужным, без оглядки на райком. Осмотрев больные ноги батюшки Мефодия,
он сделал существенные дополнения к моему лечению и стал рассказывать о
результатах розысков его семьи, неизвестно куда пропавшей, пока отец Мефодий
томился в лагерях и тюрьмах. А тут еще и война разметала людей, и от семьи
батюшки не осталось никаких следов.
Доктор Сухарев
— личность чрезвычайно интересная, хотя он официально уже в больнице не
работал, а принимал больных у себя дома в оборудованной еще до революции
приемной и рецепты прихлопывал большой старинной докторской печатью, но если в
хирургическом отделении затруднялись с диагнозом или был какой-то сложный
случай, то без доктора Сухарева дело не обходилось. И когда он брался за дело,
то в древней игре “жизнь или смерть” выигрывала, как правило, жизнь. А сам
доктор Сухарев был стар и болен. Уроженец Кубанской станицы Шкуринской, он еще
до революции окончил медицинский факультет и начал практиковать в Феодосии. За
легкую руку население Феодосии, да и всего восточного Крыма, любило и почитало
его. У него было много именитых пациентов. В Коктебеле он лечил поэта и
художника Максимилиана Волошина и всех его знаменитых гостей. Из Старого Крыма
уже слишком поздно, с запущенным раком желудка, к нему обращался писатель
Александр Грин. Знаменитые оперные певицы Надежда Обухова, Валерия Барсова тоже
были его пациентками. Когда в 1941 году началась война, он уже был заслуженным
врачом республики, и долго не раздумывая, на подводной лодке, загруженной
боеприпасами и медикаментами, ушел из Феодосии в осажденный Севастополь, где
всю осаду оперировал раненых в штольне подземного госпиталя. Когда летом 1942
года немцы все же взяли Севастополь, не все защитники успели его покинуть.
Немцы загнали отступающих моряков по грудь в воды Севастопольской бухты и
расстреляли из пулеметов. Доктор Сухарев мог покинуть Севастополь кораблем или
самолетом, но врачебная совесть не позволила оставить своих раненных бойцов, и
он вместе с ними попал в плен. По жаре, без воды и хлеба, колонну пленных,
которые могли идти, погнали по пыльным дорогам в Симферополь, где на территории
мединститута был концлагерь, окруженный колючей проволокой. Жители Феодосии,
узнав, что их врач в плену, послали делегацию к бургомистру для переговоров.
Немцы отдали делегации доктора Сухарева. Приехав в Феодосию, он поселился при
больнице и оперировал ежедневно, так как больных и раненых поступало больше
обычного. Однажды его вызвали в гестапо и долго допрашивали. В конце предложили
публично, через газету, отречься от членства в партии и сотрудничать с
немецкими властями. На это доктор Сухарев ответил, что в партию он вступил в
зрелом возрасте и отрекаться не будет. Здесь, вероятно, сказался его упрямый
казачий характер, не терпящий принуждения, а также вера в нашу победу.