Порой Клим
чувствовал, что вот-вот умрет, и тогда кое-как одетый бежал в больницу, которая
была напротив его дома и, дрожа, сидел в темном холодном вестибюле в надежде,
что если уж совсем будет плохо, то его здесь спасут. Изредка мимо проходили
врачи и медсестры в белых халатах. Он жадно смотрел на них, и ему становилось
легче.
Но дома он
явственно ощущал присутствие какой-то темной злой силы, которая с нетерпением
поджидала его. Он уже начал изнемогать и перестал ходить на службу, мыться,
читать и поднимать телефонную трубку. Томясь в тяжелом оцепенении, он сидел на
диване и ждал наступления вечера.
Он решил
основательно приготовиться к вечеру для защиты. Снял со Стены охотничье ружье и
набил патроны волчьей картечью. Опять сел на диван, положив ружье на колени. И
вот наступил вечер, часы натужно и глухо пробили семь. Он схватил ружье и,
держа его наперевес, стал медленно прокрадываться на кухню. И когда за углом
опять промелькнула тень, и он успел в нее выстрелить с обеих стволов. После
грохота выстрелов из расходящегося порохового дыма кто-то махал ему черной
тощей рукой и отвратительно визгливо смеялся. Он отступил к дивану, переломил
стволы, вложил еще два патрона. В двери квартиры ломился и кричал пенсионер
дядя Вася, но Клим ничего не слышал, ужас вновь захлестывал его волнами. Он
откинул голову назад и засунул ружейные стволы себе в рот. Снял правый ботинок,
большим пальцем стопы стал нащупывать холодную сталь спускового крючка. На миг
он представил, как выстрелом разнесет ему череп, разбросав мозги и кровь по
стене.
— Фу, какая
гадость! — сказал он откинув ружье. — Нет, ты меня не возьмешь! — закричал он и
выбежал на улицу. Понурив голову он поплелся к психиатру. Психиатр — вертлявый
и смешливый еврей, которой делил весь мир на психиатров и сумасшедших, уложил
Клима на холодную клеенчатую кушетку, сам сел в кресло в головах и повел беседу
по Фрейду, сводя все на сексуальную неудовлетворенность клиента в раннем
детстве. Он придавал большое значение несбывшейся половой связи Клима с
какой-то чернушкой из детского садика, толковал о каких-то каловых палочках и
завирался еще о чем-то. К тому же, от него сильно пахло фаршированной щукой и
чесноком. Он довел Клима до позывов к рвоте и тот, вскочив с кушетки, поднял ее
и положил на поклонника Фрейда, с удовлетворением услышав пронзительный заячий
визг лекаря. Хлопнув дверью, он вышел на улицу и завалился в кабак, где напился
до умопомрачения. Не помня как, добрался до своего дома и свалился поперек
каменной лестницы, погрузившись в мертвецкий сон.