В это время
одна молодая одинокая и эмансипированная особа по имени Сонька возвращалась с
концерта, где давали сочинения модного композитора Шнитке. Наслушавшись в лихой
аранжировке кошачьих воплей, скрипа старых дверей и урчания унитазных
водопадов, она пребывала в крайне раздражительном состоянии -— было жалко зря
потраченных денег. Она была худощавой миниатюрной дамочкой, но с крепким
самостоятельным характером, как говорится: “маленькая птичка, но
100 коготок
востер”. На лестнице в парадной пахло мочой и было довольно темно — обычная
закономерность ленинградских парадных, где электрические лампочки постоянно
крали алкоголики и бомжи. Поднимаясь на ощупь по лестнице и размышляя о Шнитке,
она натолкнулась на что-то большое и мягкое, лежащее поперек ступенек в явной
атмосфере винных паров.
— Вот, еще
какой-то боров разлегся, пройти невозможно! — завизжала Сонька. Она пнула его
ногой в мягкий бок.
— Прошу меня
не тревожить и не будить. Я очень хочу спать... — жалобным голосом проговорило
лежащее тело.
— Вот еще
новость, нашел себе бесплатный отель. Вставай сейчас же, негодный мужичишка! —
негодовала Сонька и еще раз пнула его ногой.
— Не надо меня
пинать ногой. Во-первых, больно, во-вторых, я кандидат искусствоведения, а не
какая-то там шалупень. К тому же я добрый и большой, и все меня бить
остерегаются.
— Вот тебе
еще! — сказала, пнув его, Сонька.
— Ой, ой,
мадам, вы угодили в очень чувствительное место.
-— Буду пинать
туда же, пока не встанешь и не пропустишь меня домой.
— Встаю,
встаю, прошу прощения. Помогите мне. Ой, какая вы маленькая, как птичка. Это я
напился от страха. Я болен страхом и сегодня хотел застрелиться из ружья.
— Ах ты,
негодный мальчишка, держись за перила. Вот и моя дверь. Застрелиться из ружья?
Это уже серьезно. И похороны нынче дороги, да и гроб тебе нужен с нестандартную
колоду. Ну что, встал? Проходи, проходи, потерянный ты человек. Вот, садись
сюда. Я сейчас сварю тебе крепкий кофе. А пока выпей средство для протрезвления.
— Ой, какая
гадость!
— Смотри, не
вздумай блевать, а то побью тебя веником. А вот и кофе, пей и рассказывай, что
с тобой приключилось. Да, а звать-то тебя как?
— Клим.
— А меня зови
Сонька.
— Ну вот,
Сонечка, жил я до двадцати семи лет...
— Не Сонечка,
а Сонька!
— Так вот,
дожил я до этих лет и погибаю от страха. Просто ужас какой-то. Как вечер, так
он и приходит. Веришь?! Забираюсь под тахту и дрожу там. Четыре деревянные
ножки изгрыз у тахты, теперь хоть выбрасывай. Черт-те что делается со мной!
— Клим,
пожалуйста, больше не поминай нечистого, да еще на ночь. Поэтому и заливаешься
водкой?