-Анечка… - прохрипела мать. –
Не надо… Мне сейчас плохо станет… Дай таблетку…она в комнате лежит, на столике…
-Плохо, говоришь! – крикнула
Анна, взбешенная тем, что мать ищет предлог прервать их разговор. – Погоди, в
аду еще хуже будет! Знаешь, что там ждет таких, как ты?
И она принялась рассказывать о
муках, которые ожидают после смерти безбожников и нераскаянных грешников.
Таких, как ее мать, как Милка… Она говорила с таким упоением, словно воочию
видела то, что творится в преисподней. И не замечала, как побледнело лицо
матери и посинели ее губы, как, звякнула, упав на пол, чайная ложечка, которую
она держала в руке… Но вдруг ее пламенную речь прервал неистовый грохот –
кто-то изо всех сил колотился в дверь и дергал ее снаружи так, что она ходила
ходуном. Еще миг - и сорванная дверная щеколда со звоном упала на пол. А вихрем
влетевшая в квартиру Милка бросилась к матери:
-Мама, мама, что с тобой? Тебе
плохо? Мама! Что ты с ней сделала? Ты! А ну, пошла отсюда!
В следующий миг она сорвала с
вешалки Аннино пальто, подхватила с полу ее сапоги и сумку и вышвырнула их за
дверь. А затем с невесть откуда взявшейся силой вытолкнула перепуганную Анну на
лестничную клетку, запустив вслед купленной на ее деньги бутылкой водки.
Хрупкая посудина разлетелась вдребезги, заглушив стук закрываемой двери и лязг
ключа в замке. Анна немного постояла на лестнице, прислушиваясь к доносившимся
до нее плачу и причитаниям Милки. А потом молча оделась и стала спускаться
вниз.
***
Когда она оказалась на улице,
то поняла – случилось непоправимое. Теперь ей придется возвращаться в
монастырь. Как же она объяснит игумении Феофании, отчего приехала так рано?
Наверняка та заподозрит неладное… Но самое главное: теперь Анне не видать ни
небесных наград, ни пострига в мантию. Ее мать умрет некрещеной. Напрасно она
поверила своему сну – вот и обманулась. Хотя все-таки что же он означал?
Почему-то Анна была уверена – в увиденном ею сне имелся некий смысл.
Она уже подходила к вокзалу,
как вдруг возле ярко освещенной витрины какого-то магазина в нее на полном ходу
врезалась полная дама в кургузой косматой дубленке, короткой юбке и облегающих
лаковых сапогах до колен. Незнакомка грязно ругнулась…и вдруг схватила Анну за
плечи:
-Ой, Анюсик, это ты? Ты откуда
и куда? Давай, пошли ко мне! Ты не представляешь, как я рада тебя видеть!
Анна долго вглядывалась в
ярко накрашенное лицо с полускрытыми густым слоем тонального крема морщинами,
пока, наконец, не признала в его обладательнице свою школьную подругу Клару,
некогда первую красавицу в их классе, предмет напрасных воздыханий многих
мальчишек и даже самого учителя физики Петра Емельяновича… Сейчас Кларе, как и
Анне, было далеко за сорок, хотя, судя по ее виду, она изо всех сил стремилась
казаться двадцатилетней девушкой. Впридачу, от нее, как говорится, за версту
разило духами и сигаретами. Никакого желания идти в гости к такой особе Анна не
испытывала. Впрочем, перспектива дожидаться ближайшего поезда в холодном здании
вокзала была не лучше. Анна подумала – и решила все же отправиться в гости к
подруге. Однако при этом не поддаваться ни на какие ее уговоры относительно спиртного
и скоромной пищи. Пусть Клара воочию увидит, какая бездна отделяет тех, кто
живет в святых обителях, от погрязших в грехах мирян!