Слышать мне такое больно,
Ну да слышу не впервой!»
Повернув коня, отъехал.
Чуб свой буйный уронил:
«Тьфу на них – одна помеха;
Войску нужен крепкий тыл».
Запорожский рыцарь славный,
Спас ли он кого желал?
Неужели пот кровавый
Он напрасно проливал?
Тыщи три простого люду
Побрели обратно в Крым.
Казаки такому чуду
Дивовались. Вольным, им
Сей исход с Руси сведенных
В годы злые христиан,
Из-под турчина спасенных,
Странен был. Никак дурман
Сатанинский их окутал.
Бог же с ними. Пусть идут,
Коли им неволя люта
Слаще тех же панских пут.
Войско шло безмолвно. Тяжко
Было на сердце у всех.
«Дал я, брат Демьян, промашку,
Дело я решил наспех».
Кошевой рванул поводья.
Птицей взвился на курган:
«Вы ж, бесовское отродье,
Наплодите басурман!» –
Он смотрел, как удалялась,
Торопясь назад, толпа.
Мысль жестокая рождалась.
Вспомнил тощего хлопа:
«Что ж ты, хлопче, сучий сыне,
Так неволю полюбил?
Кем же будешь ты отныне?
Чем же хан тебе так мил?
Не твои ли дети, внуки
Сядут вскоре на коней,
Приторочат к седлам вьюки –
Только ветер их вольней?
За полоном, за скотиной
Во чамбуле под мурзой
Поспешат на Украину
Черной тучей грозовой.
Будут грабить, жечь и резать,
Кровных братьев полонять…»
Порешил без гнева, трезво:
«Надо хлопов перенять».
За несчастными вдогонку
Поскакал большой отряд –
Про родимую сторонку,
Ох, сейчас поговорят.
Не хотел бы это знать я,
Сколько их кричало там:
«Пощадите, други, братья!» –
«Вы уже не братья нам!»
Посекли без всякой злобы
Неслучившихся отцов:
Не плодили, значит, чтобы
Те для хана удальцов.
Воротились без доклада
(Атаман и не спросил)…
Вот и падь. Почти прохлада.
Надо бы набраться сил
И на Сечь поторопиться…
Славным выдался поход…
И конечно, помолиться
За порубанный народ.
……………………………..
Чтец пред Богом невеселый –
Справедливый атаман
Грех с тех пор понес тяжелый
За побитых христиан.
В старом храме,
в Божьем страхе,
Со свечой пред алтарем
Он стоит в простой рубахе,
Над раскрытым псалтырем.
Видит степь, где в странном блеске
Опаленных солнцем трав
Куст полыни в арабеске
Замер, голову задрав.
Даль сиза. Ни дуновенья.
Дремлет марево, дрожа.
Здесь, под неумолчной звенью,
Не блуждают сторожа.
Чьи-то косточки белеют.
Сколько их? Не перечесть.
Как давно лежат и тлеют?
Чей позор? А может, честь?
Солнца шар застыл в зените.
Нестерпим палящий гнет.
Промелькнет живою нитью
Змейка нервная. Скользнет,
И опять ни шевеленья.
Только марево дрожит –
Ждет добычи злое время
У неведомой межи.
Январь 2008 года
Всяк праведник свят, всяк народом любим,
Всяк кроток в своем предстояньи
Пред Богом за нас. Только мы не скорбим
О нашем неправом ристанье.