"Когда я смогу выйти в эфир?" - спрашиваю я.
Он пожимает плечами. "Меня здесь нет", - смеется он. Но, во всяком случае, подзывает парня с изуродованным шрамами лицом, видно старшего, Я объясняю, что мне нужно. Никакой реакции. Я повторяю. Он не понимает.
"Разрешите мне поговорить с вашим начальством в Берлине, - прошу я. - Я с ними знаком. Они захотят, чтоб я вышел в эфир".
"В Берлин не пробиться", - говорит он.
"Но вы попробуете где-нибудь ночью?"
"Ладно, может быть, попозже. Зайдите еще раз".
"Никаких шансов", - шепчет Кунсти. Двое охранников, поигрывая револьверами, выпроваживают меня. Жду снаружи в холле, без конца врываюсь узнать, не связался ли тот со шрамами с Берлином. Около полуночи приходит сообщение по радио с Бальхаузплац. Вскоре объявят состав нового кабинета. Я мчусь туда. На балконе горят прожектора (откуда?). Там стоят около дюжины человек. Я различаю Зейсс-Инкварта, Глайзе-Хорстенау... Иуда зачитывает список нового кабинета. Сам он теперь канцлер.
Возвращаюсь на студию. Жду. Аргументирую. Жду. Аргументирую. Они не могут пробиться в Берлин. Нет связи. Вещание невозможно. Сожалеем. Опять аргументы. Угрозы. В конце концов меня выводят под конвоем. Со штыками никаких аргументов. Выйдя на Иоханнесгассе, смотрю на часы. Три часа утра. Опять иду к Кернтнерштрассе. Теперь здесь пустынно. Иду домой.
Звонит телефон. Это Эд из Варшавы. Рассказываю ему новости. И наши печальные тоже. Даже если я завтра останусь здесь и получу доступ к аппаратуре, - говорю я, - мы окажемся под жесткой нацистской цензурой.
"Почему бы тебе не вылететь в Лондон? - предлагает Эд. - К завтрашнему вечеру ты будешь там и сможешь дать не порезанный цензурой отчет из первых рук. А я вернусь в Вену".
Звоню в аэропорт Асперн. На завтра все места забронированы. Когда вылетают самолеты на Лондон и Берлин? В семь и в восемь утра. Спасибо. Забыл, что ночью не поговорил с Фоудором. Нацисты его не любят. Может быть... Звоню. "Со мной все в порядке, Билл", - говорит он. Всхлипывает. Сообщаю Тэсс, объясняю, почему не увидимся в течение нескольких дней. Теперь в постель. Поспать часок.
На борту голландского самолета между Амстердамом и Лондоном, 12 марта
Только что набросал текст передачи. Могу выйти в эфир, как только попаду в Лондон. Начал работать над ним сразу после взлета с аэродрома Темпельхоф в Берлине, следующая посадка в Амстердаме, поэтому опасности нацистской цензуры нет. Сегодня мне повезло. В семь утра был в аэропорту Асперн. Он в руках гестапо. Сначала они сказали, что ни один самолет не получит разрешение на взлет. Потом выпустили самолет на Лондон. Но я не смог попасть на него. Предлагал фантастические суммы нескольким пассажирам за их места. Большинство из них были евреи, и я не мог винить их за отказ. Следующим был рейс на Берлин. Я сел на этот рейс.