Но большая часть наших современников, за некоторым исключением, явно не осознает эту новую ситуацию для нашей очень континентальной нации. Континентальная практика остается слишком укоренившейся в нашем характере, и она мешает правильно понять зов открытого моря, заставляя пренебрегать тем влиянием, которое могла бы оказывать наша страна, если бы она смогла добиться повсеместного присутствия во всем мировом стратегическом архипелаге, который она образовывает вместе со своими заморскими территориями. Полковник Мишель Гойя (Colonel Michel Goya, «Res Militaris») сам поставил на основании этого совершенно нелицеприятный диагноз, пытаясь извлечь для нашей страны уроки из британского имперского опыта. «... Хорошо видно, что истинная французская проблема будет зависеть главным образом от психологии», - говорил он. «С экономикой, открытой и зависимой от множества потоков, с окружением, в котором непосредственная угроза жизни исчезла, но осталось множество вызовов, Великобритания в 1815 году приступила к завоеванию мира. Будучи в том же положении, мы, похоже, остаемся настолько заблокированными нашими комплексами и нашими раскаяниями, что не можем увидеть, что отход к нашей внутренней безопасности противоречит защите наших подлинных интересов, о которых мы уже даже не осмеливаемся упоминать».
Континентальное пространство, в которое мы намереваемся «заточить» наши устаревшие амбиции, во многих отношениях является слишком неподвижным и, как доказано, слишком тесным для Франции. Если Франция хочет продолжить действовать политически, защищать свои интересы на мировой арене, брать на себя настоящую ответственность, тогда она не должна и не может закрыться в одном единственном регионе. Ее политический горизонт и так уже выходит за пределы горизонта даже самого европейского континента; так как Франция, в конечном счете, далека от того, чтобы быть просто одной из европейских наций. Она, благодаря всей своей истории и своему влиянию и вопреки всем поразившим ее глубоким кризисам, была и остается мировой державой, аура которой выходит далеко за пределы Европы.
Франция должна снова уделять больше внимания своему морскому горизонту.
С учетом выводов, которые логически следуют из этого неслыханного прежде положения стратегического острова, отныне представляется, что будущее Франции лежит на море. Нашей стране нужно выработать настоящее морское и военно-морское понимание, и поощрять, насколько это только возможно, самое глубокое преобразование в этом направлении. Наша старая страна, которую история столь часто поворачивала к глубинам земли, должна понять, что сегодня, в XXI веке, она будет располагать огромными преимуществами для того, чтобы взять на себя активную роль на море, и гарантировать этим свое предназначение великой державы; было бы по крайней мере досадно, фактически трагично, если она не воспользуется этими преимуществами, не потребует для себя этих привилегий.