Пришел ли Один-Водан с Востока? (Ферхаген) - страница 32

Когда превращение больших территорий в степь привело к вынужденному переходу к кочевому образу жизни, произошел отказ от «тесноты храмов», и в походы брали с собой переносные святилища, как, очевидно, также происходило позже с кимврами и тевтонами.

Усилившаяся страсть к путешествиям дополняется, как и у кельтов, теперь также у германцев усилившейся готовностью к борьбе, истинной страстью к боям. Также она тесно связана с почитанием «ярости» бога. Адам Бременский (1075) говорит «Wodan id est furor» («Водан то есть ярость»).

Вуоте-Водан-Один – это в первую очередь бог экстаза. Южно-немецкому слову Wout («ярость») соответствует скандинавское «odr», в значении прилагательного используемое для яростного, неистового, дикого, гневного, сильного, быстрого, в аффекте как от штормового ветра, так и от человека, а в качестве существительного означающего: одержимость, поэтический дар, поэзию, душу, дух. К этому относится англосаксонское слово wöd = пение, старо-ирландское faith = поэт, по латыни vates = ясновидящий, провидец, вдохновленный богом певец. Один-Водан – это господин внешней и внутренней человеческой бури, экстатического восторга, ярости как поэтического, творческого движения в человеке.

И таким образом он – также возбудитель экстаза боя в «буре битвы». В сагах исландцев как и в песнях о героях есть много свидетельств этого. «Берсерки», о которых упоминал также Снорри в своем рассказе – это тоже творение Одина. Речь здесь идет об экстатическом, подобном трансу «бытии-вне-себя», которое до предела увеличивало боевую мощь. Свирепые воины берсерки сражались голыми, как это сообщалось и о кельтских воинах, чтобы доказать свое презрение к любой защите, как в виде доспехов, так и в виде одежды, оттуда и их имя, которое значит «без рубашки».

Согласно Нинку, состояние впадения берсерков в ярость было состоянием экстаза, которое охватывало изначально очень сильных и особо предрасположенных к этому мужчин без их собственного содействия. Однако позже, вероятно, было уже так, что двенадцать берсерков, которые образовывали что-то вроде личной охраны королей и окружали их в бою, умели сами вводить себя в это состояние. Они сражались как неистовые и были якобы неуязвимы – на самом деле, видимо, было так, что они в состоянии усилившегося неистовства просто не чувствовали боли. Никто не мог справиться с ними.

Рельефное изображение на ножнах меча. На фризе изображен бой греков с местными варварами.

Очень похожее сообщают также о скифах и соседних с ними народах. Очевидно их боевая дикость, даже их ярость в бою были огромны. Сегодняшние исследователи предполагают, что эта дикость достигала степени экстаза с помощью наркотиков. Ренате Ролле пишет в своей поучительной книге «Мир скифов» (18): «Курение гашиша – к тому же еще с чистым конопляным семенем! – с его разнообразными воздействиями, вроде временного эффекта задержки и притупления боли, тоже могло быть употребительным средством при подготовке к битве».... «У одного восточного соседнего племени, «Sata Haumavarga» (пьющих хаому саков) вероятно применение отвара мухоморов, опьяняющее воздействие которого во многом могло походить на ярость берсерков». Германцы, конечно, не любили, так как скифы, дурман от конопляного семени, но остается вопросом, не использовались ли также у них увеличивающие силу, содействующие экстазу средства, чтобы добиться состояния «ярости берсерка».