Как можно быть настолько безрассудным, чтобы вновь восхвалять, как высшую цель, введение принципов западной демократии, весь стыд и позор которых поколение немцев только что пережило! Как возможно было обосновывать этим надежду на внутриполитическую катастрофу! Как можно было не осознавать, что Германия отказалась от так называемых демократических идеалов 1918-1933гг. через практическое наглядное обучение, которое она получила со стороны Франции, и которые так решительно прославлялись, будто у немцев существовала отдаленная возможность вновь привязаться к ним и пробудить в них желание вновь возвратить эту государственную форму!
Сегодня Франция и мир узнали на своем опыте, что восхваление демократии и связь реимпорта этой демократии с французской миссией в отношении Германии не оказали влияния на немецкий народ, как ожидалось. Это было сравнимо с последствиями известного манифеста главнокомандующего союзными армиями герцога Брауншвейг-Люнебургского, в котором он обещал французам 1789г. восстановление старого монархического порядка и предвещал от этого большую притягательную внутриполитическую силу воздействия на революционную Францию. Немецкий народ воспринял сообщение о намерении повторного введения демократии в своей стране не только как борьбу против своего политического, но также против своего социального порядка. Хотя западные демократии говорили только о преобразовании политического порядка и умалчивали о том, что они намеревались сделать в социальных отношениях, каждый немец знал, что в результате политического закабаления с необходимостью должно быть введено экономическое и социальное рабство. Версальская система дала Германии ужасный урок в этом отношении. На политических руинах возникло экономическое разрушение с безработицей и обнищанием широких масс.
Как могли верить во Франции, что народ только что поднявшийся наверх из глубокой нужды, и так явно испытавший, что политическое бессилие означало также экономическое, как и бессилие в социальных отношениях, вновь спокойно склонит шею под старое иго, чтобы принять на себя эту нужду и эту бедность? С каким пафосом Франция провозгласила однажды:
«Страна, которая стала свободной, не покориться никакой власти, желающей склонить ее под старое иго!» /«Минерва», 1792г, т.II, с.263/.
Франции достаточно лишь прочесть историю собственной революции, чтобы установить, какое значение имело угрожавшее восстановление прежнего социального порядка для боевого духа и фанатического ожесточения широких кругов народа. Ничто не воздействовало на французов 1792г. сильнее, чем основанная на опыте уверенность, что с вступлением войск абсолютистских государств и их последующим «Corps des Rache»