содействовал французским войскам в Трире и в один из важных государственных праздников передал ему крепость Эренбрайтштайн (31). В действительности, утверждал Тирар, речь шла лишь о «формах адаптации к новым временам» /см. выше – Тирар/.
III. Рейнландская идеология Мориса Барреса
То, что Тирар старался демонстрировать миру на практике, – продолжение старой политики Ришелье посредством демократической миссии, – знаменитый французский писатель и поэт Морис Баррес наглядно представил нам еще раз удивительным образом, когда состоялась оккупация Рейнланда. Весь писательский вес Барреса был использован для выражения идеи, которую он сам назвал «навязчивой идеей французской истории», /ставшую знаменитой через полемику Гримма: Гримм, «Франция на Рейне», 1931г., с.35 и «Пуанкаре на Рейне», 1940г., с.11 и след./. Баррес усматривал в оккупации Рейнланда французскими войсками старую цель Ришелье – обеспечить безопасность французской восточной границы с Германией посредством создания более или менее связанного с Францией вассального государства. Франция обладала военной властью в Рейнланде. Учитывая обстоятельства, она исходила из идеи осуществления своей миссии в отношении этой территории. Поэтому Баррес подхватил лозунг Гоша и вновь возгласил: не аннексия, но создание свободных государств в рамках немецкого Рейха, которые должны находиться под французским влиянием, чтобы решающим образом ослабить немецкий Рейх. Баррес был убежден в том, что Франция может и должна выполнить эту миссию в отношении Германии. Только так она была бы в состоянии пожинать плоды Версальского договора, и только так предоставляется возможность «использовать старую колею Карла Великого вплоть до времен Конвента и Наполеона» /М.Баррес, «Великая проблема Рейна», издано сыном М.Барреса Филиппом, 1930г., Париж/.
В незамедлительной реактивации французской культурной пропаганды Барресу виделась предпосылка для осуществления французской миссии, в которой заключалась его особая задача как писателя и французских писателей вообще /см. выше, с.9/. При этом Баррес исходил из того, что также и в настоящее время прусская культура резко отличается от культуры остальной Германии. – Всё, что имеется в общенемецком сознании западной Германии, заключено лишь в тонком чиновьичем и офицерском слое, несущем прусский внешний лоск, который с устранением этого слоя снова исчезнет сам по себе. Здесь, определенно, речь шла о том, чтобы преодолеть прусское влияние на Западе и произвести резкое разделение между прусской и непрусской Германией. /