как образца для других народов. Франция понимала это как противостояние «прусскому варварству», с помощью которого она должна была отстоять цивилизацию, поставив себя на службу человечеству, которое преподносилось как работающее на нее. Все остальные государства должны были измеряться степенью, которая достигла их цивилизация, следуя этому образцу. К этому прилагалась специально созданная твердая шкала демократических ценностей. Этим Франция взяла на себя роль цензора европейского порядка, которую абсолютизм играл в Европе при Ришелье и Людовике XIV. Этот духовный базис был в то же время главным принципом новой формы французской гегемонии в Европе и стал сознательно использоваться Францией.
Каким значением обладали духовные и культурные государственно-политические притязания Франции на господство, показала мировая война 1914-18гг., когда Франция – страж демократии и поборник цивилизации, проповедовавшая крестовый поход против прусско-германского абсолютизма, со своим осуждающим приговором сумела сплотить вокруг себя народы Европы.
Эта мировая война велась со стороны Франции как мировоззренческая борьба за демократию и против абсолютизма монархических государств. Здесь открылся арсенал революционной идеологии 1789г., а немецкий противник представлялся политически отсталым. Два главных принципа противостояли в борьбе друг другу: деспотическая форма господства, чьими носителями всё еще были Гогенцоллерны, Габсбурги и турки, и демократическая конституция, которая представлялась идеалом человеческой цивилизации в XX веке. Свержение монархии и введение демократической конституции в Германии относилось к главным целям Франции. После войны должна была образоваться новая демократическая Европа, в которой Франция, как производитель и образец демократии для мира, оставляла за собой право играть главную интеллектуальную и моральную роль. Исход войны показал, что эти ожидания подтверждались. Исчез ряд монархий, и демократия стала авторитетным принципом нового порядка Европы. При господстве Франции «интернационал демократий» должен был сменить «интернационал тронов».
В дальнейшем, однако, повсюду в системе союза народов обнаружился отказ от высшего положения французско-демократического миропорядка. Выявилась неспособность демократической системы эффективно решить политические и социальные проблемы средних и малых государств Средне- и Юго-Восточной Европы. Демократический парламентаризм с его множеством партий угрожал национальному единству народов. Власть не доходила до народа, но – только до малого слоя профессиональных политиков, духовно зависимых от Франции, не испытывая необходимости по-настоящему понимать свой народ. Результатом французской идеологии были постоянные раздоры в Европе. Чехословакия стала для демократии «сверхшвейцарией». Но из-за своей неспособности удовлетворительно решить требования национальностей демократическая идея мира потерпела фиаско, что особенно убедительно прошло перед глазами мира. Одновременно было разрушено духовное монопольное положение Франции, в которое до сих пор верили, и согласно которому ее политическая идея должна была указать путь в будущее для всей Европы.