.
Ум не сможет созерцать «место Божие»>464) в себе самом,
если не воспарит над всеми мыслями о /чувственных/ вещах. Но он не
сумеет возвыситься над ними, если не отсечет от себя все страсти, что связывают
его с чувственными вещами при посредстве мыслей.
Поэтому он освобождается от страстей
с помощью добродетелей, от простых мыслей>465) — через
духовное созерцание, а затем освобождается и от него, когда над ним засияет тот
свет, что в момент молитвы представляет собой «место Божие»>466).
Тварный дух, который взирает на этот «свет Пресвятой
Троицы», знак личного присутствия Бога, находится не вне себя, но в «себе
самом», как прямо говорит Евагрий, т.е. в том умопостигаемом «зеркале»,
которое, благодаря сотворению его «по образу и подобию Божию», есть он сам>467).
* * *
Когда человеку даруется редкая благодать достичь
этого таинственного «места молитвы»>468), ему следует приспособить свое
«делание» к этому абсолютно новому опыту. И обычно это происходит совершенно
спонтанно, как показывает Диадох Фотикийский:
Когда душа изобилует своими
естественными плодами, тогда велегласнейше совершает и псалмопение свое и бывает расположена молиться наипаче гласом. Когда же на нее
воздействует Дух Святой, тогда она поет /псалмы/ с отрадою и сладостию и
молится в одном сердце.
За первым настроением следует радость
мечтательная / от самодовольства/, за вторым – слеза духовная, потом сердечное
радование, любящее безмолвие. Ибо память /Божия/ при
сдерживании голоса сохраняет свою теплоту и настраивает сердце к рождению
слезных и сладостных помышлений>469).
Учителя духовной жизни ясно предупреждают о том, чтобы
такое «посещение Духом Святым» не было разрушено упрямым цеплянием за
собственное делание, за собственное, принятое некогда «правило». В этот момент
важна только «свобода детей Божиих», как учит восточносирийский мистик Юсеф
Бусная:
Затвори все двери своей кельи, войди в нее и сядь в
темноте и отрешенности там, где ты не можешь слышать даже пения птиц. А если
настанет время для «правила», остерегись встать, чтобы не уподобиться ребенку,
который в незнании своем мог бы дать золотой талант в обмен на смокву, что лишь
на мгновение усладила бы его небо. Но ты поступай как умный
купец, и когда попадается тебе драгоценная жемчужина>470)>471), не променяй ее на презренные вещи, которые всегда перед тобой,
дабы не кончить тебе так, как тот народ, что вышел из Египта и оставил питание
манной духовной, возжелав гнусной пищи египтян>472).
Эта свобода даже и от «правила», которое обычно считается
совершенно обязательным для монаха, сохраняет свою силу, пока божественный свет
сияет над молящимся. Но как только
он оставляет, должен оставить, это «место», то вновь возвращается к обычному
своему деланию, со всей верностью и смирением