Я с небывалым аппетитом мгновенно проглотил свою порцию еды и попросил повара, пока не убег, дать добавки.
Тот попробовал повозбухать, что не положено, но старлей прикрикнул на тыловика:
- Выдай, куркуль! Пулеметчика надо подкормить, чтобы рука не дрожала, когда будет бить фашистского гада.
Хоть раз мне в этих дополнительных играх повезло: и сражаюсь за наших и командир вменяемый. Ляпота!
Впрочем, хорошее быстро закончилось, так как продолжился артобстрел. Снарядов арийцы не жалели, предпочитая беречь солдат.
Далее последовал целый час оглушительного грохота.
Мы опять вжались на дно окопа, молясь кто Богу, кто Аллаху, а кто коммунистической троице - Марксу- Энгельсу-Ленину, а кто-то Геймдизайнеру, чтобы пронесло.
Мне повезло, а вот ротному нет. Осколок вражеского снаряда снес ему половину черепа. Часть кровавых брызг накрыла и меня.
Виртуальное тело сделало попытку отпраздновать истерику и проблеваться, но я его быстро успокоил. Когда-то меня для тренировки психики заставляли делать такие интересные вещи, что даже очень реалистичные трупы в вирте впечатляли мало.
Одно плохо. Смерть командира деморализовала бойцов. Один из них заорал в панике: "Хана, спасайся кто может!" и побежал, бросив винтовку.
Я быстро схватил командирский пистолет, застрелил бегущего и заорал остальным: "Приказ был - ни шагу назад! Беру командование на себя! Кто струсит - застрелю!"
Не знаю, что сработало: мой уверенный голос или пистолет в руке, но народ панику прекратил.
За расстрел пораженца и наведение порядка мне капнуло еще 1000 очков опыта. Артобстрел продолжился.
Я спрашивал себя: 'где наши пушки?' и матерился.
Мы потеряли еще как минимум семерых бойцов, а затем немцы предприняли следующую попытку прорвать нашу оборону.
Я, вспомнив предыдущую атаку, приказал подпустить ребят из вермахта поближе на дистанцию в два десятка шагов.
Тут-то мой пулемет разгулялся, кроша противников.
Немцам оставалось пробежать всего двадцать шагов под кинжальным огнем, чтобы ворваться в окопы и устроить нам кузькину мать. Для этого многим из них нужно было пожертвовать своей жизнью. Но такую цену арийцы заплатить не захотели и, отстреливаясь, отошли.
В третий раз вражеская артиллерия песочила нас как минимум в пять раз дольше и раза в три интенсивнее чем раньше. Видимо, командир атакующих пожаловался начальству на чрезмерные потери в живой силе и плохую работу богов войны.
Шли минуты, часы, взрывы перепахивали почву, иногда вместе с солдатами, превращая живые тела в ошметки кровавого мяса. Грохот стоял такой что казалась, что мозг внутри рвется от дичайшего шума. Один из снарядов, разорвавшихся рядом, оглушил меня и повредил пулемет.