И дух мой так, покинув дно долины,
Еще дрожа, глядел назад, где мгла,
Откуда жив не вышел ни единый.
Когда ж усталость несколько прошла,
Стал подниматься я на склон отлогий;
Ногой опорной – низшая была.
И вот, на первых же шагах дороги, —
Пятнистой шкуры выставив наряд,
Пантера, легкий зверь и быстроногий,
Бесстрашно встретив мой упорный взгляд,
Она мне путь столь грозно заступала,
Что я не раз бежать хотел назад.
Был ранний час, и солнце поднимало
С тем сонмом звезд свой лик на высоту,
Как в оный день, когда Любви начало
Впервые двинуло их красоту.
Меня бодрило многое в невзгоде:
Убор пантеры, тешащий мечту,
Час дня и месяц, всех нежнее в годе, —
Но был охвачен ужасом былым
Я, льва увидя на пустынном всходе.
Поднявши голову, алчбой томим,
Ко мне как будто он стремил движенья,
И воздух словно трепетал пред ним.
За львом волчица шла; все вожделенья,
Казалось, в худобе своей тая,
Она уж многим принесла мученья!
Под тяжестью сдавилась грудь моя:
Столь властный страх ее метали взгляды!
На высь надежду вновь утратил я.
Скупец, упорно собиравший клады,
Теряя их, и плачет, и дрожит,
Ни в чем себе не ведая отрады.
И я, в тот час, имел такой же вид,
Когда, за шагом шаг, без состраданья,
Зверь гнал меня туда, где день молчит
[28].
Я в дол срывался, где познал блужданья,
И некто вдруг явился предо мной.
Без голоса от долгого молчанья
Казался он; к нему в глуши лесной,
«О, сжалься ты над мною! – возопил я. —
Кто б ни был, тень иль человек земной!»
В ответ: «Не человек, но оным был я.
Меня отец ломбардец породил,
И мантуанца прозвище носил я.
Sub Julio
[29], но поздно, в Риме жил
При добром Августе я, в век известный,
Что призрачных богов и ложных чтил.
Поэт я был; воспет мной благочестный
Анхисов сын, кто кинул Илион,
Когда был Трои град сожжен чудесный.
Но почему вспять шаг твой обращен,
К печалям всем, а не к прекрасным горам?
Путь и начало всяких благ – сей склон!»
«Ужель Вергилий ты, тот ключ, в котором
Берет исток река великих слов?» —
Так я ответил, со смущенным взором.
«О, честь и светоч всех других певцов!
Да значит мне любовь к тебе и рвенье
Вникать усердно в смысл твоих стихов!
Учитель мой! мой образец! Творенья
Твои мне дали тот хороший слог,
Которым мог снискать я одобренье.
Се – зверь, меня что гонит без дорог!
Мудрец прославленный! Меня избавить
Ты в силах: я дрожу и изнемог!»
«Иным путем ты должен шаг направить
[30], —
Ответил он, в слезах мой видя лик, —
Коль ты готов сей дикий край оставить.
Зверь, у тебя что исторгает крик,
Не терпит на своем пути другого,
А кто противится, тот гибнет вмиг.
Он нрава столь свирепого и злого,