— Дай сюда пистолет! — приказал кому-то Сивый.
— Ты что, услышат!.. — ответил кто-то позади Букова.
— Ну так накрути набалдашник!
— Он же ничего не чувствует…
— Выстрелю в ляжку, сразу очухается. От боли…
«Если они выстрелят, тогда уже невозможно будет меня отпустить, — подумал Буков, — придется мочить до конца…» и закричал:
— Не-е-ет!
Но получилось лишь какое-то невнятное сипение. Он напрягся, и боль пронзила его правую руку. По-видимому, она была сломана, перебита…
— Во симулянт! Сука… — сказал кто-то рядом. Буков не мог рассмотреть говорящего своими глазами, которые превратились в совсем узкие и липкие щелочки.
— Не бей! — придержал Сивый кого-то и наклонился к Букову. — Теперь говори, падла! Плесни ему в рожу водички…
— В тряпку завернуто, прямо под порогом. — с трудом выговорил Буков. Из набухших глаз его потекли слезы, а из носу кровь.
— Адрес какой? Адрес! Да не бей ты его, погоди…
К ужасу своему, Буков не мог вспомнить адрес.
Сивый щекотнул его прутиком по носу.
И тут же по всему лицу Букова — от сломанного носа вглубь, в мозг, побежали раскаленные иглы. Он как будто закричал, но голоса своего уже не слышал, потому что потерял сознание. Очнулся, когда на голову ему стали лить холодную воду.
— Вспомнил адрес?..
— Черноморская, двенадцать…
Надо было еще догадаться, что он выдал своим искалеченным ртом с распухшим, исколотым остатками зубов языком. Но мучители его догадались, для верности переспросили адрес, он кивнул. И понял, что по крайней мере на полчаса его оставят в покое.
— Быстро туда! — приказал Сивый кому-то. — Я отойду к мысу пока, потом ко мне на катере подскочите…
— Есть, кэп!
И эти разговоры, и эти пытки были для них всего лишь игрой, кадрами из фильмов, которые они уже который год смотрели в изобилии и в которых как бы принимали участие.
Буков остался в каюте один. О том, чтобы освободиться, он уже не думал. Это в телесериалах освобождаются, а когда у тебя руки и ноги намертво стянуты проволокой, когда из тебя почти выбита жизнь… Да он уже и не хотел бежать. Болела каждая клетка его тела и горела огнем. К счастью, он знал, как избавиться от этой боли. Надо просто натравить на нее свою огромную усталость. Он знал, что сможет на какое-то время отключиться, потому что усталость была сильнее, чем боль.
Сколько он проспал, неизвестно. Наверное, не больше пяти или десяти минут.
— Эй, вонючий! Что у тебя там лежит, под порогом? — Буков слышал, как Сивый усмехнулся. — Говори! Я же должен своих людей проверить.
Буков начал говорить. Давалось это ему трудно, из глаз текли слезы, изо рта слюни, сукровица. Сивый плеснул в лицо ему ковш воды.