— Относительно… — отозвался якут.
— Ладно, вперед! Если мы ничего не найдем, прикажу Анатолю нас застрелить. И первым умрет самый сомневающийся! Можете считать, что приказ этот отдан!
Анатоль негромко кашлянул, как бы давая понять, что слова Маэстро он принял к сведению.
Говорят, есть люди, которые с наслаждением проводят время в пещерах, многие недели, едва ли даже не годы. Лука к таким не относился, как, по-видимому, и остальные из их небольшого отряда. Пещера, которая поначалу показалась ему такой спокойной, была просто могилой и ничем иным. Никто не говорил об этом, не обсуждал подобное, но наверняка не мог не думать.
Положение Луки было сложнее других. На долгие часы приходилось включать прибор, потом глотать таблетки. А после снотворного, дозы которого были не так уж малы, голова не становилась достаточно ясной — семи часов сна не хватало. Чаще всего он пребывал в каком-то невесомом, хмельном состоянии.
— Что это вы всегда съедаете на ночь, Лука Васильевич? — поинтересовался Кадушкин. — Дополнительный паек, не хватает нашего рациона?
Анатоль, как бы невзначай оказавшийся, рядом, высвободил из рук Луки коробочку со снотворным, протянул Кадушкину.
— Это не нужно, — показал головой Маэстро, но название таблеток прочитал. — Понятно. Это то, что мы покупали вам в Алупке?
— Хотите попробовать?
— Нет, предпочитаю виски с этой подземной водой. Кстати, неплохой получается напиток.
Прошло еще несколько дней. Сколько точно, никто не мог сказать — времена суток перемешались. Теперь, кроме как для ночевки, они не останавливались. Превратились как бы в цыган тьмы, в тени, в привидения.
Однако усталость, напряжение брали свое, и Кадушкин был вынужден объявить стоянку. На воле, за многими слоями твердой и безмолвной почвы, в этот час тоже наступила темнота. Часы показывали двадцать три пятнадцать. Было не до разговоров. Люди допивали свой чай, а Лука готовился проглотить очередную порцию таблеток. Приборчик еще работал, и он не решался его выключить, стараясь хоть на сколько-то оттянуть наступление дурмана.
Откуда-то издалека внезапно до него донеслись звуки музыки. Лука прислушался и узнал «Полонез Огинского». Мелодия то приближалась, то удалялась, но была достаточно явственной. Лука ничего не мог понять. Ни у кого из спутников транзистора с собой не было. Да и не пробились бы радиоволны через миллиарды тонн земли.
Он бесшумно поднялся, сделал несколько шагов в темноте на завораживающие звуки. Музыка смолкла на какое-то время, потом возникла вновь, переместившись вправо. Лука тоже повернул направо и сделал еще несколько шагов. Звуки исчезли. «Пожалуй, я схожу с ума…» — подумал он и, развернувшись, пошел назад. Прошел, как ему показалось, те же несколько шагов на ощупь и уперся руками в стену. Тогда он взял левее и снова столкнулся с стеной. Постоял в смятении с минуту, пока его не осенило включить на пробковом шлеме лампочку. В тусклом свете протянулся вперед узкий коридор, и он пошел по нему, надеясь тут же увидеть своих. Через десяток шагов путь ему преградил ручей, совершенно бесшумный в полумраке. Он уходил в такой же узкий коридор, а над входом в него висело два изумительно красивых, переливающихся в луче лампочки сталактита. Любуясь радужным отсветом, Лука невольно вспомнил камень, которым они с Никифоровым владели так недолго. Он точно так же жаждал света…