Н. Г. Устрялов (1805–1870) – профессор истории в Петербургском университете (его лекции в 1847–1850 годах слушал студент Чернышевский), читал курс русской истории и в Главном педагогическом институте. В «Дневнике» Добролюбова содержится ряд записей о лекциях Устрялова, его учебнике «Русская история» (ч. I–V, СПб., 1837–1841; в 1855 году вышло 5-е издание), экзаменах по этому предмету и т. д. Вначале у Добролюбова был некоторый наивный пиетет перед известным историком («Как величав Устрялов!» – восклицает он в письме к Благообразовым от 1 февраля 1854 года), но в дальнейшем верноподданническая ориентация Устрялова, выступавшего с панегириками Николаю I, а также историческая концепция этого представителя официального направления в русской историографии вызывают у Добролюбова осуждение. Вместе с тем Добролюбов, как и Чернышевский, отдавал должное эрудиции историка, его стремлению опереться на широкий круг документальных источников и т. д. Это нашло отражение и в статье критика о наиболее значительном историческом труде Устрялова.
Первые три тома «Истории царствования Петра Великого» (т. IV вышел в 1859 году, т. VI – в 1864, т. V не появился) вызвали ряд критических откликов, однако историческая концепция Устрялова сколько-нибудь широкого освещения в либеральной и в официозной реакционной прессе не получила. Так, в рецензиях А. Зернина («Библиотека для чтения», 1858, т. 152), П. Вейнберга («Сын отечества», 1858, №№ 21–26) подвергается разбору лишь фактическая сторона труда историка, отмечаются его частные ошибки фактического или библиографического характера. Одна из рецензий (без подписи) так и называлась: «Несколько библиографических заметок по поводу сочинений г. академика Устрялова “История царствования Петра Великого”» («Отечественные записки», 1858, № 6, стр. 530–552). На существенные пробелы фактического характера указал и известный историк С. М. Соловьев (статья в «Атенее», 1858, №№ 27 и 28). Хотя Соловьев остановился на одном из общих вопросов – на недооценке Устряловым поступательного развития России в допетровский период, однако, находясь на позициях государственного направления русской исторической мысли, он не смог вскрыть коренных недостатков «Истории…» Устрялова.
В статье Добролюбова дано принципиально иное, многостороннее и глубокое истолкование исторических проблем, затронутых в труде Устрялова. Добролюбов противопоставлял официальной исторической науке (М. П. Погодин, Н. Г. Устрялов и др.), либерально-буржуазным (Б. Н. Чичерин, К. Д. Кавелин и др.) и славянофильским (К. С. Аксаков, А С. Хомяков и др.) воззрениям революционно-демократические взгляды на историю. В своем понимании исторического процесса Добролюбов опирался прежде всего на достижения русской революционной исторической мысли, особенно на суждения Белинского, Герцена, Чернышевского. Добролюбову было хорошо знакомо также и то лучшее, что было достигнуто буржуазной западноевропейской наукой в области истории. К работам таких историков, как Огюстьен Тьерри, Франсуа Гизо, Фридрих Шлоссер и др., критик не раз обращался на страницах своих статей и рецензий. Так, в статье «Русская цивилизация, сочиненная г. Жеребцовым» он цитирует «Историю цивилизации во Франции» Гизо для доказательства несостоятельности славянофильских рассуждений Жеребцова. В то же время Добролюбову была ясна либерально-буржуазная ограниченность западноевропейской исторической науки. В статье «О степени участия народности в развитии русской литературы» (см. т. 2 наст. изд.) Добролюбов обращал внимание на то, что в Европе по сути не было «историков народа, которые бы смотрели на события с точки зрения народных выгод, рассматривали, что выиграл или проиграл народ в известную эпоху, где было добро и худо для массы, для людей вообще, а не для нескольких титулованных личностей, завоевателей, полководцев и т. и.». В своих выступлениях на исторические темы Добролюбов развивает революционно-демократические, «с точки зрения народных интересов», взгляды на русскую историю. Особенно важными являются суждения Добролюбова об определяющей роли народных масс, о необходимости глубокого изучения их положения, их интересов. Развитием данных положений является и его взгляд на роль личности в истории. Уже в статье «О степени участия народности в русской литературе», касаясь преобразований Петра I, критик писал, что «и здесь от естественного хода дел зависело более, чем от личной воли преобразователя». Вместе с тем роль выдающегося деятеля, указывает Добролюбов, весьма значительна, и она тем плодотворнее, чем смелее и решительнее берется деятель за осуществление назревших исторических задач.