— Поймать бы! — азартно мечтает Мишутка. — Во бы здорово было! Я бы выучил его разговаривать.
Сано рад поддержать:
— А я бы стал с ним бегать наперегонки. Взрослым буду, знаешь, как пригодится!
— Ты кем хочешь стать?
— Я — моряком, а может, ещё командиром.
— А я силачом!
— Как дядя Паша из Раменья?! — удивляется Сано. — Мне папка баял, что он чемпион. Подымает руками железо. Он, знаешь, всех, всех сильнее.
Мишутка с ним не согласен:
— Дядя Кондрат и его сильнее. Только ему недосуг подымать железо.
— Пошто?
— Пото, что он подымает колхозное поле.
— Ну, это враки! Поле нельзя поднять!
— Можно! Он трактором подымает. Было поле пустым, а поработает дядя Кондрат, станет хлебным-прехлебным, потому что на нём много вырастет колосков!
Друзья повздорили бы, пожалуй, если бы в этот момент не пришли на угор. Справа — изгородь, слева — сосняк, а впереди, на спуске сугробного лога, — стая кривых суковатых черёмух.
Скрипит под санками снег. Ветер в лицо. Сано сзади, за смолкшим дружком, глотая ветер, кричит:
— Не боязно, Мишка?
— Ну ладно… Я что… Я бояться-та вовсе не умею! А ты?
Вместе с санками по угору бежит, подпрыгивая и играя, озорной мальчишеский смех. От мороза носы у мальчиков раскраснелись. Хорошо кататься на санках! До потёмок бы не ушёл!
Ребята вспомнили о домах, когда саночки накренились, и оба, теряя шапки, полетели куда-то в сумёт. Мишутка кое-как вылез, взглянул на фуфайку и тут же из глаз просверкнули слёзы.
Сано усмешливо замечает:
— А ещё силач!
— Смотри! Из носу кровь! — объясняет Мишутка.
— Больно, что ли? — сочувствует Сано.
— Не… Куфайка-то новая! А уже обмарал!
Идут парнишки назад, к уютным избам Высокой Горки. Пахнет хвойной мукой, которую только что провезли на колхозную ферму. Вдоль заборов, носимые ветром, стелются белые перемёты.
Дома Мишутка мать застаёт. Она с фермы пришла и опять туда же уйти готова. Глаза у матери синие, смотрят ласково.
— Може, со мной пойдёшь? А, работничек? Пособишь хоть коров подоить?
Но Мишутка устал. От штанов и нового ватника стелется пар.
— Не, — отвечает, — я поем да на печку полезу.
И вот Мишутка на печке. Здесь тепло и просторно. От сушёных грибов, что висят на верёвке в двух узких чулках, пахнет берёзовым лесом. Перед тем как прилечь, предлагает Мишутка коту:
— Давай, Васька, в войну играть. Я — в русского, ты — в фашиста?
Но Васька в фашиста играть не желает. Да вскоре и сам-то Мишутка забыл о войне, с головой погрузившись в сладкий, радостный сон.
Проснувшись, увидел лицо — большое, с круглым, как яблоко, подбородком. Папка! В руке он держал кисть рябиновых ягод, от которых свежило морозом и хвоей.