Подогретые или даже воспаленные этой речью другие ораторы пошли дальше: резко осудив свое правительство, которое не только не вступило в финско-советскую войну, но и содействовало мирным переговорам, они потребовали смещения и замены министров, а если риксдаг не окажет им поддержку, то его роспуска и даже замены парламентского строя другим. Из разных углов большого зала понеслись выкрики: «Военных к власти!», «Сандлера в премьеры!», «Ганссона – в Сибирь!»
Этому шумному напору газетных писак, крикунов, демагогов, а иногда просто наемников иностранных посольств правительство попыталось противопоставить свои доводы. Премьер-министр Ганссон выступил с большой речью в Стокгольме, военный министр Шельд – в Карлстаде, министр юстиции Вестман – в Мальмё и министр культуры Багге – в Иенчепинге. Все они доказывали, что вступление Швеции в войну было бы катастрофой для страны, территория которой превратилась бы в арену большой войны со всеми страшными последствиями. Министр-либерал Андерсон, выступая в Муре и опровергая распространяемые «активистами» слухи о схватках между министрами, заявил:
– В шведском правительстве все время царило согласие по вопросу о том, что Швеция должна занимать нейтральную позицию в войне между Финляндией и Россией. Подавляющее большинство риксдага было такого же мнения. У нас были серьезные основания подозревать, что желание западных держав помочь Финляндии было продиктовано не столько дружелюбием к этой стране, сколько иными соображениями. Очень большую роль играло стремление втянуть Скандинавию в войну на их стороне.
Впрочем, и министры, подхватив идею Сандлера о «северном оборонительном союзе», усердно доказывали огромные преимущества объединения сил всех скандинавских стран против возможного «русского продвижения дальше». Эти доводы сопровождались антисоветскими выпадами и раздуванием антикоммунистической истерии. Через неделю после окончания войны правительство приняло вдруг решение запретить перевозку по государственным железным дорогам, на государственных машинах, а почте доставку коммунистических газет «Ню даг», «Арбетар тиднинген», «Норшенсфламман», «Сюд свенска курир» и комсомольской «Стормклокан». Запрещение вступало в силу немедленно и должно было сохраняться шесть месяцев.
Антикоммунистам этого показалось мало. В Лулео, на севере Швеции, они решили нанести свой удар. Поздно вечером преступники, закрыв снаружи все двери редакции газеты «Норшенсфламман», подожгли здание сразу со всех сторон. Вместе с типографскими машинами и редакционными столами сгорел редактор газеты, не сумевший вырваться из горящего дома. Начальник полиции Лулео Халльберг, начав расследование, тут же «установил», что пожар возник по вине сгоревшего редактора. Однако коммунисты, располагавшие достоверными доказательствами, объявили, что поджог осуществлен группой военных и полицейских, что план поджога разработан самим начальником полиции и начальником разведывательного отдела штаба северного военного округа капитаном Сванбомом. Министр юстиции отстранил Халльберга от расследования, поручив следствие начальнику полиции провинции Норботен Даниельсону.