Но ничего подобного не было. Перед вечером 11 апреля меня вызвали в полпредство, и озадаченная А.М. Коллонтаи положила передо мной гневный запрос Я.С. Хавинсона с добавлением сурового нагоняя: «Почему стокгольмское отделение прекратило работу в самый горячий период? С момента немецкого вторжения в Скандинавию мы не получаем от вас ничего. Ваше неумение оценить важность освещения этих событий из Стокгольма равнозначно политической слепоте. Немедленно дайте объяснение и сосредоточьте все внимание на подробном освещении событий в Скандинавии».
Я был озадачен еще больше, чем полпред, и даже расстроился: мы приложили столько стараний, чтобы информировать Москву вовремя и широко! Я тут же составил объяснение. Объяснение пришло в Москву также с опозданием. Но одновременно в ТАСС была доставлена огромная кипа телеграмм, начиная с утра 9 апреля до вечера 12 апреля. Как выяснилось, германское командование, готовя вторжение в скандинавские страны, предусматривало разорвать и прекратить всякие связи этих стран с внешним миром. Германские саперы в первый же час оккупации Копенгагена отключили кабель, связывающий Данию с Англией, Европой и Америкой, а через Данию шли все коммуникации Скандинавии. Телефонная связь через Берлин, которой мы иногда пользовались, была также прервана, а все телеграммы, включая посольские депеши, шедшие через Германию, задерживались в Берлине до особого распоряжения военного командования, 13 апреля, составляя обзор шведской печати, мы подробно изложили рассказ неназванного норвежского офицера, сообщившего, что генеральный штаб Норвегии за неделю знал о готовящемся германском вторжении и вовремя информировал англичан. Норвежские сторожевые суда наблюдали за продвижением большого числа германских судов вдоль берега Норвегии, который, как известно, вытянулся более чем на две тысячи километров. С судна, налетевшего на мину и пошедшего ко дну, были выловлены солдаты, рассказавшие норвежским офицерам о планах германского вторжения. Офицер не мог объяснить, почему норвежская армия не была поднята по тревоге, не мог он и сказать, почему никто не пытался помешать германским парашютистам и десантникам высадиться в столичном порту и без единого выстрела занять Осло.
Этот офицер утверждал также, что правительство Квислинга было сформировано за четыре дня до германского вторжения. Глава нового норвежского правительства, бывший офицер генштаба, был военным атташе в Петрограде в 1918-1919 годах, а в 1927-1929 годах представлял в Москве английские интересы, когда отношения между Англией и СССР были прерваны Лондоном. Более десяти лет Квислинг был платным английским агентом и выполнял поручения своих английских хозяев не только в Москве, но и в Женеве. После прихода нацистов к власти в Германии сменил хозяев, на германские деньги основал партию «Национальное единение», провозгласив «нордическое родство» с немцами и объявив себя союзником гитлеровской Германии.