Но как же осуществить реформу литургического языка, сделав его более понятным современному русскому человеку?
Надо заменять непонятные или получившие другой смысл слова (как непщевати, дориносима, мили ся деем, странствия, позор) понятными; упрощать грамматические структуры, устраняя двойственное число, сложные глагольные времена и т. д.; приближать, где возможно, синтаксис к русскому. В результате такого подхода богослужебные тексты стали бы более понятны русским людям; поэтичность, красота торжественность и привычность церковнославянского языка сохранились бы; а Церковь, как и встарь, помогла бы сохранить убывающую двухпластность русского литературного языка и его высокий и обиходные стили. Все же «духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился» – звучит поэтичнее, чем «испытывая духовную жажду, я с трудом шёл по неприветливой пустыне».
Но задача эта очень ответственная и сложная. В выполнении её должны сотрудничать филологи, поэты, богословы и консультировать музыкальные деятели. Это дело всей Церкви. Поэтому прежде всего надо поддержать Священноначалие Русской Церкви в организации продолжения работы, начатой дореволюционной Предсоборной комиссией по редактированию богослужебных текстов.
Вот в Свято-Николаевском соборе в Вашингтоне на церковнославянской службе священники стараются заменять непонятные церковнославянские слова русскими, читать Священное Писание по-русски, а из стихир и тропарей канонов выбирать наиболее понятные.
* * *
Хорошо, что эти и связанные с ними проблемы, а также тема соборности и приходской жизни стали актуально обсуждаться. В современном мире стирается грань между исконно верующими людьми и новоприходящими, между традиционными христианскими землями и новыми территориями. Христиане теперь всюду окружены людьми, совершенно оторванными от церковных традиций. Поэтому опыт миссии полезен всюду.